ВСЕ включено

Лиза покачала головой, задумчиво накручивая на палец огненный локон. Крепкий крючок – не более чем иллюзия наряженной в розовые очки Седжиль. Это к гадалке не ходи. А вот вопрос зацелованности многограннее. Неужели Седжиль хватило безрассудства, точнее, не хватило разума остановиться перед точкой невозврата отношений в стабильное русло? Если так, то пора собирать у туристов валерьянку. Крах иллюзий пережить сложно, особенно неизбалованной опытом 19-летней девчонке.

А может, и правда Лиза слишком цинична? Может, этот гарсон и правда много работает? Может, Седжиль ему и правда интересна?

Из размышлений Лизу вырвал писк самсунга Седжиль, на дисплее которого красовалось изображение хозяйки, ухватившей букет из по меньшей мере сотни роз. Услышав призыв телефона, та взвилась со стула, словно рой комаров, схватила трубку, шустро нажала нужные кнопки. Нетерпение на лице сменилось удивлением, потом – разочарованием. Торопливо отвернувшись, Седжиль на пару секунд поднесла руку к лицу и, помедлив, повернулась к не спускающей с нее глаз цвета коры пихты Лизе.

– Мухаммед, – выдавила из себя тень улыбки. – Пишет, что соскучился. Турки меня любят, кулема. Тебе бы тоже не мешало позаботиться о кавалере. В твои 23 пора о замужестве думать. Через пару лет на тебя, старуху, только горбатый, слепой или беззубый позарится.

– Мухаммед это кто?

– Повар. Ты думаешь, кто приносит пахлаву, которую мы по ночам трескаем? Каждую ночь серенады мне в трубку поет. До чего противный у него голос, не дай Аллах тебе его услышать, рыжая. Словно ворона клювом по трубе скребет.

– Ты невообразимое существо, Седа, – впервые за разговор тревога за подругу сменилась надеждой, что история с гарсоном закончится без глобальных потрясений. – С твоей любвеобильностью ты даже турков за пояс заткнешь. Сезон едва начался, а в твоем списке уже двое.

– Я не списка ради, я себя спасаю, косматая, – тихо проговорила Седжиль и уткнулась носом в опустевшую сашину поллитровку, из которой – каждый раз с риском для нервов – без спроса у хозяина пила чай в текстильном. – Однажды я уже потеряла все, что было мне дорого, теперь стала умнее. Заранее строю запасные аэродромы. Но не подумай про меня плохо, я с Мухаммедом даже не целовалась. Я же не туристка, чтобы на первом свидании показывать всю себя. Так, пару раз на берегу моря за ручку подержались. Я хоть и предусмотрительная, но не вертихвостка. Ладно, пора работать, но старайся не перетрудиться, рыжая, вечером идем в кафе к моему ненаглядному.

– Он пригласил?

– Нет. Забыл, наверное, у него же голова более важными заботами занята. Но он скучает, я знаю, поэтому хочу сделать ему сюрприз. Такой уж я человек. Рождена, чтобы радовать людей. Я ушла, косматая, пора магазин открывать, магниты сами себя не продадут, лентяи.

Вспорхнув словно накачанный гелием воздушный шар, Седжиль умчалась, оставив после себя шлейф из аромата гортензий и восторга сбывающейся мечты, а также мечащееся в панике беспокойство в сердце подруги. Интуиция – сводная сестра Лизы – редко подводила ее и сейчас шептала охрипшее: «Броня – в щепки, душа – в клочья. Быть беде, быть».

*

За пределами отеля сгустились сумерки, темно-серые, пронизанные мелкими мокрыми бисеринами, какие бывают только после вымотанного борьбой с небесами дня. Deniz Luxury Resort&Spа преобразился от вспыхнувших в нем тысяч теплых ламп. Туристки засуетились в номерах, готовясь к грядущему ужину, доставая из шкафов платья, макияжем создавая искры в глазах, покрикивая на супруга в тщетной просьбе выключить-таки телевизор и сменить шорты на нечто более приличное.

Из ресторана доносился звон расставляемых по столам бокалов и стук ведерок с бутылками вина во льду. Готовая ко встрече туристов, Лиза вернулась с ужина в ресторане для персонала, как руководство отеля гордо именовало 50 квадратных метров в подвале отеля, заставленных прямоугольными столами на шесть персон.

Сегодня в меню: куриный суп-пюре, фаршированный рисом баклажан и прославленный турецкий плов, изюминка приготовления которого – сливочное масло, добавленное в воду при варке. На десерт – апельсин свежего урожая, умудрившийся чудесным образом созреть под беснующимися ливнями. Еще один Лиза предусмотрительно захватила с собой в текстильный и теперь задумчиво отправляла в рот по дольке, уставясь на нити бамбуковой занавески, томно покачивающиеся под дуновениями воздуха из кондиционера под одну им слышимую мелодию.

На взрывной аромат живчика цитруса с останков надувного матраса сполз Саша, протирая заспанные глаза. Его бежевые льняные брюки помялись, но конопля на рубашке скрыла последствия нерабочего настроения.

– За работу, Лизун, туристы уже все пороги оббили, пока ты толстеешь, – буркнул патрон и, чтобы подать пример нерадивой помощнице, поплелся в коридор, почесывая надутое брюшко. – Девушка, у вас упало, – брякнул на ее беду направлявшейся в ресторан туристке.

– Что упало? – обернувшись, подтянутая блондинка в белоснежных шортах, едва прикрывавших ее нижнее белье, но не увядающую кожу, близоруко сощурилась от яркого света витрин.