Все волки Канорры

Батаар растерялся. Только что за его спиной возвышалось симпатичное оригинальное строение — лично он не отказался бы от такого храма, и вдруг оно куда-то подевалось. Если такая большая вещь пропадает бесследно, то какие еще сюрпризы поджидают на этой кошмарной равнине? Он по-прежнему не знал, как в огромной, суетливой и ужасно подвижной толпе мелких смертных найти тех, кого ему полагалось истреблять. Все люди были для него на одно лицо — крохотные, шустрые, шумные, драчливые. Когда-то с ним уже случился странный конфуз: человечки, которые ему поклонялись, призвали его на помощь в каком-то очень важном для них сражении. Откликнувшись на их мольбы и отличные жертвы, он явился лично утрясать конфликт, и его до сих пор грызли смутные сомнения: возможно, он все-таки истребил не тех, кого следовало бы, потому что с того самого дня верноподданные васипасы куда-то запропастились.

И без того скверное настроение отставного бога окончательно испортилось, когда до него доскакали Рыцари Тотиса.

Лорд Саразин полагал, что, появившись на поле боя, Батаар сразу обрушится на самых опасных противников вроде циклопа или титана, и его рыцари увидят, что этот монстр на их стороне. Во всяком случае, думал он, мешать они ему не будут, а если потом решат присоединить его голову к остальным трофеям, то он их осуждать не станет. Но бог васипасов так медлил с любыми действиями, что поборники света и справедливости не получили никаких свидетельств его добрых, по отношению к ним, намерений. Отважный сотник Рыцарей Тотиса, уже видевший мысленным взором, как его производят в магистры за этот беспримерный подвиг, обошел задумчивого Батаара с правого фланга, дал небольшой крюк и направил золотистое сверкающее на солнце копье в центр его обширного тыла. Что показалось богу особенно обидным, что именно в этот момент в древнеступе взыграли какие-то дремучие инстинкты.

Где среди тряпок и морской травы, которыми он был набит, лежали эти самые инстинкты, что пробудило их к жизни, почему сейчас, а не минутой раньше или часом позже, не знал никто. Таксидермисты впоследствии неплохо заработали на статьях и исследованиях на эту сенсационную тему и надолго сделались кумирами подрастающей молодежи, читателей «Чучела-ворчучела» и «Новых радостей таксидермии». Дормидонт умудрился получить денежное вспомоществование на исследование инстинктов Жабы Юцапфы, а Морис написал… Но о Морисе потом.

Итак, таксидермисты сделали вывод, с которым у нас нет причин не согласиться — видимо, у этого конкретного древнеступа были причины для давней личной неприязни к Батаару и он осуществил акт возмездия тысячу лет спустя.

Низко нагнув гигантскую голову и выставив грозные клыки, древнеступ поскакал на великана, не обращая внимания на крики Юлейна и резную палочку, которой Гегава пытался придать этому движению осмысленную направленность. Со стороны все выглядело так, что король решил лично сокрушить Батаара: этот момент был тут же засвидетельствован и подробно описан Бургежей и господином Дуцелием Целиусом. И даже Грозиус Мхуху, давно искавший интересную тему для новой брошюры, сделал для себя пару важных заметок.

Жизнь очень забавно устроена: то ничего не происходит годами, то вдруг все начинают действовать в одночасье, желательно минута в минуту, чтобы уж точно не разминуться. Так сталкиваются корабли в просторном проливе Ака-Боа; так в будуаре целомудренной девы встречаются в ночной тиши ее отец и любовник, зашедшие пожелать спокойной ночи каждый на свой манер. Так ринулась в атаку на Батаара кипящая негодованием Гризольда, увлекая за собой весь фейник и дядю Герменутия. И, разумеется, припустил во всю прыть Мардамон, выкрикивая на ходу «Обидные слова», и стараясь не отстать от древнеступа, хотя куда там…

Завалив рекламными буклетами Кровавой Паялпы господина Пикса из института Необъяснимого Страдания, господина Грозиуса Мхуху из «Жизни рогаликов» и бангасойского демона «Ш», Архаблог и Отентал присели у воздвига передохнуть и обдумать план действий. Не то чтобы их не впечатлили остальные зверопусы. Впечатлили, и еще как. Но кузены знали, что при их нынешних связях зверопусы никуда не денутся и готовились к более грандиозному свершению. В перспективе их ожидала волнующая встреча с тремястами такангорами, и они прикидывали, как бы успеть переговорить с каждым и отобрать достойных для участия в Паялпе. Пока что они договорились только до того, что каждый берет на себя сто пятьдесят минотавров и проводит по полтораста коротких интервью, выбирая кандидатов для второго тура. Теперь оставалось придумать, как это провернуть и, желательно, без ущерба для самих бессменных владельцев и устроителей. Они спорили и толкались, и пихались локтями у подножия воздвига, в тылу кассарийского воинства, и вдруг в их жизни появился Батаар.