Все волки Канорры

Господин Пикс из Института Необъяснимого Страдания пробивался на холм, заставляя копейщиков Лягубля отступать шажок за шажком под его неистовым натиском. Гуго ди Гампакорта отыскал в сумятице боя вожака фьофьорлей — неописуемое существо, рядом с которым его грозная фигура смотрелась не настолько впечатляюще, как к тому привыкли его друзья, а, скажем прямо — скромно смотрелась. Гигантский фьофьорли без устали атаковал тварь Бэхитехвальда, но каноррский оборотень не зря слыл лучшим из лучших; помимо размеров, силы и ловкости, в бою важен ум и опыт. Гуго ди Гампакорта обладал и тем, и другим; но и противник ни в чем не уступал ему. Монстры сходились и расходились; вцеплялись друг в друга когтями и клыками, хлестали хвостами, как бичами, усеянными лезвиями, совершали огромные прыжки, уклонялись, снова сливались в одно целое, и возле них образовалось пустое пространство — никто не желал находиться рядом, дабы не попасть под случайный, но оттого не переставший быть смертельным удар.

Внезапно воодушевились и отряды Люфгорна. Перевес снова оказался на стороне их союзников, и они приняли единственно верное в их положении решение — стали активно помогать гриомцам, ибо в случае победы Тиронги их будущее представлялось в незавидном свете.

Один из Гриомских генералов, старый и заслуженный Маллиус Морт, известный тем, что защищал форт Харм от тиронгийских войск до той минуты, пока король Алмерик лично не приказал ему сдаться, и грезивший реваншем все эти долгие годы, собрал вокруг себя таких же испытанных ветеранов и набросился на шэннанзинцев, которые заодно с косматосом и хряками удерживали сейчас северо-западное направление.

В этот критический момент Такангор свистнул своих любимцев, и они помчались на его зов, оставив рыцарей Шэнна и генерала Галармона без серьезной поддержки. Юлейн заскрипел зубами и собрался взбунтоваться, но не успел.

Бургежа с охапкой записей буквально свалился на голову Зелгу с диким криком:

— Они прибегут! Они сейчас прибегут!

— Само собой, — спокойно сказал Такангор. — И я бы прибежал. Сейчас самое время взять хороший разбег. Ну что, господа, составите мне компанию?

— Почтем за честь, — склонил голову граф да Унара, — ваше…

Минотавр фыркнул.

— …превосходительство.

— Люди отступают в арьергард, — не терпящим возражений тоном приказал Такангор.

Граф снова поклонился.

Зелг, Думгар, Ас-Купос, Прикопс, Альгерс, дама Цица, Бумсик, Хрюмсик, косматос и группа демонов выстроились короткой шеренгой за спиной своего командира. Над ним, раскинув золотые в полуденном свете крылья, парил огромный грифон.

Конечно, его соратники отчасти понимали, почему до сего момента генерал сдерживал их героические порывы и просил поберечь силы и не принимать участия в сражении без крайней на то нужды. Да, они знали, что лобовое столкновение с тремястами минотаврами — серьезное испытание, но есть вещи, которые нельзя представить умозрительно, их нужно увидеть собственными глазами, чтобы постичь их величие, великолепие и мощь. Никакие описания извержений не производят такого же сильного впечатления, как само извержение. Никакие рассказы женатых людей о семейных скандалах и участии тещ в семейной жизни не удерживают холостяков от опасного шага, и лишь потом, на собственном опыте они постигают, как много горькой правды было в словах, которые они полагали красочным преувеличением.

Когда равнина задрожала, как в страхе, непреклонные соратники Такангора невольно поежились. Одно дело, когда земля трясется под воздействием магических сил — это неприятно, но логично, и разум способен с этим смириться. Однако, когда ты знаешь, что так влияет на окружающее пространство смертное существо, ты испытываешь нечто похожее на благоговение. Мир, седой, древний, видевший мириады крохотных, бренных, недолговечных существ, содрогается от одного только присутствия нескольких из них — и оторопь берет: ибо что можешь ты противопоставить такому натиску и воле?

Такангор вышел на несколько шагов вперед и выпрямился во весь свой прекрасный рост, положив на плечи знаменитый боевой топор. Только сейчас Зелг заметил, что вместо обычной ленточки его хвост украшает странное сооружение из кожаных шнурков и бусин, а на правом роге тускло поблескивает металлический наконечник, ничем не примечательный. Альгерс сердито забормотал что-то о красавцах, которым все нипочем, лишь бы завести новую моду, и которые с этой целью готовы рисковать жизнью и не надевать специально выкованный для них шлем. Дама Цица сделала какой-то странный жест, прижав кулак к груди, и низко склонила великолепную голову. Грифон сделал в воздухе сложный пируэт, приземлился на полшага позади минотавра и тоже почему-то склонил голову.

В иное время Зелг бы удивился всем этим загадочным мелочам, но сейчас на них вообще никто не обратил внимания. Все взгляды были прикованы к холму.

* * *

Никогда еще панцирная пехота не брала такого разбега.

Острые копыта, подкованные согласно последней моде, впивались в землю, как плуги, и выворачивали ее пластами, отчего за бегущими тянулась широкая черная полоса взрытой земли.