Все волки Канорры

— Такангор.

Мадам Мумеза окинула быцика придирчивым взглядом.

— Осанка у него царская, — признала она.

— Корона тоже царская.

— Где?

За несколько тысяч лет беспорочной службы злу Намора твердо выучил, что в армии и в семье следует четко отвечать на поставленные вопросы. И поэтому он ответил коротко и ясно.

— На нем.

Мадам Мумеза прищурила один глаз, будто держала в руках тот самый лук Яростной Тещи, а где-то в окрестностях бегал тот самый многострадальный зять. Такангора она рассмотрела в подробностях, но короны не обнаружила.

— Где?

Первый смысловой уровень проницательный демон расшифровал без труда. Вопрос любимой, вне всякого сомнения, означал, где именно на нем. Но короны принято носить только в одном месте, других способов еще не изобрели, и Намора затруднялся с четким ответом.

Кто знает, какие неприятности постигли бы бедного демона, потому что мадам Мумеза сейчас находилась в состоянии крайнего волнения и нетерпения, но тут ему на помощь пришла благородная дама Цица.

— Обратите внимание на его рога, — предложила она.

— Шикарные рога, — сказала Мумеза. — Такие рога украсили бы любого мужчину.

— В деталях.

— Они сегодня не покрашены, — согласилась мадам капрал.

— Наконечник.

— Что — наконечник?

— Да.

— Это она?

— Да.

— Кто делает такие короны?! — взвилась мадам Мумеза.

— Мы.

— Кто — мы?

— Минотавры.

— Зачем?

— Традиция.

— И другие тоже такие, невзрачные…

Помимо беспримерного мужества мадам Мумеза могла похвастаться завидной проницательностью. Она взглянула на даму Цицу и кашлянула:

— То есть, я хотела сказать — поразительно скромные.

— Нет.

— Хвала богам.

— Других — нет.

— Почему? — изумилась Мумеза.

— Корона минотавров передается из поколения в поколение в царском роду. Она одна в мире. Тот, кто владеет короной, имеет право на трон. Мы клялись в верности обладателю короны, наследнику трона, — пояснила дама Цица, побив все рекорды красноречия. — Раз в сто лет мы подтверждаем клятву. Никто не смеет сделать и носить другую корону.

— Так это и есть знаменитая корона Рийского царства?! — вскричал Бургежа. — И вы молчали два дня? И ни слова не сказали? Вы понимаете, что утаили сенсацию?!

— Нет.

— Какая же вы после этого…

— Нет.

Бургежа подумал минутку.

— Вообще-то да.

— И они вот так, издалека, на бегу, узнали этот наконечник? — не поверил Юлейн.

— Думаю, они сперва обратили внимание на поведение господина Крифиана, — раздался мягкий баритон графа да Унара. — Грифоны, поступая к кому-нибудь на службу, обычно кладут на землю перед нанимателем свой штандарт и приносят клятву.

— Да, верно, — сказал Зелг. — Я отлично помню.

— Но голову они склоняют только перед Рийскими царями. Белые грифоны — выходцы с континента Корх. Они служили царям минотавров еще во времена создания Алайской империи, разумеется, если верить легендам. Но, мне думается, теперь этим легендам можно верить.

— Да, — подтвердила дама Цица.

— А вы, граф, как всегда, все знали, но молчали, — не утерпел Юлейн.

— Да, — не стал возражать граф. — Это не моя тайна и у меня не было полномочий ее разглашать. И когда они увидели склоненную голову господина Крифиана и традиционный жест дамы Цицы, приветствующей высшего по званию, они присмотрелись к его…

Раздалось громкое гневное фырканье.

— …превосходительству, — сердито закончил граф. — Увидели знаменитый наконечник и поняли, кто стоит перед ними. Ну, и начали чествовать и славить.

— Это все маменька, — нажаловался Такангор, возвращаясь к ошеломленным друзьям. — Ее козни, в смысле, конечно, материнской заботы и наследства подрастающему поколению.

— А вы, ваше…

Минотавр всхрапнул. Кольцо в носу покрылось испариной.

—… превосходительство, — поинтересовался Юлейн. — Вы-то наверняка знали, что они остановятся?

— Конечно, нет, — с великолепной простотой отвечал Такангор.

Сражение выигрывает тот, кто твердо решил его выиграть

Лев Толстой

* * *

Обретшие законного царя, счастливые минотавры немедленно поступили под его командование и с невероятным энтузиазмом бросились истреблять фьофьорли, чем существенно облегчили жизнь зверопусам. Бургежа, не утерпев, кинулся за ними в гущу битвы делиться потрясающей новостью со всеми, кто попадался на пути. Кто-то охал, кто-то ахал, кто-то заламывал свободную от фехтования руку. Сиреневый огурец, обладавший, как мы помним, дополнительными клешнями, смог даже поаплодировать в знак восхищения, не отрываясь от поединка со своим противником. Наскоро введенный в курс дела Бригадный Зверопус Первой категории не выказал никакого удивления.

— Когда мы на это созерцаем, — пояснил он, — мы видим закономерное истечение того, что надлежало быть, и спокойно созерцаем на это дальше. Однако, я судьбоносно изучил «Песнь про деву» и испою ее нынче ночью в честь победы и генерала.

Прикопс, давая интервью, высказался короче, но по смыслу аналогично:

— Зная мадам Мунемею, — заметил он, — я совершенно не удивлен. Напротив, теперь становится понятно, откуда у нее такие глубокие ботанические познания.

И снова занялся избиением Рыцарей Тотиса, деловито помахивая Граблями Ужаса.