Все время мира

Ее печальные глаза обожгли меня – кожи словно коснулись раскаленные лезвия.

Мне жаль.

Прошу тебя, не извиняйся.

Мне достаточно этого. Продолжать общаться с ней нашим особым способом и знать, что она не возненавидела меня. Но я уже не верю, что смогу быть для нее лучшим, потому что, по правде говоря, я не такой.

Наши жизни пересеклись, но наши судьбы расходятся. Она не готова биться за нас, а я не могу требовать от нее этого.

Иногда мы надеемся, что любимый человек испытывает к нам ту же страсть, что и мы к нему, но не всегда это так. Любить можно по-разному, иногда – до самоуничтожения. И иногда одной любви недостаточно.

Я влюблен в Анаис. Я понял это в то мгновение, когда услышал ее крик и превратился почти в убийцу. И пусть у нас с моей Нектаринкой нет будущего, я не могу позволить себе быть настолько трусливым, чтобы отрицать чувства к ней. Я люблю ее. Точка. Единственное, что я не знаю, как жить с этим, не причиняя Анаис вреда.

Мэтт паркует автомобиль. Он не успевает заглушить мотор, как я выскакиваю из салона.

– Дез, подожди! – останавливает он меня. – Нам нужно поговорить.

Разумеется, я не мог надеяться, что Мэтт позволит мне уйти, так что лучше сразу расставить все точки над «i», не откладывая неизбежный разговор.

Мы заходим в гостиную. Там Линда, которая смущенно смотрит на нас. Она удивлена и выглядит так, словно хочет спросить, почему в этот час мы дома.

– Все хорошо? – уточняет она, потому что она… мама Линда, в том числе и для меня.

Я медленно киваю и устало улыбаюсь этой женщине. С самого моего приезда сюда она ненавязчиво заботилась обо мне.

А Сары еще нет дома, и я вздыхаю с облегчением. Я не смог бы выдержать один из ее неоднозначных взглядов.

Мне хочется написать Брейдену.

Сотни раз мы попадали в подобные передряги. Обычно нас тогда били и наказывали, так что я спрашиваю себя, что ждет меня теперь.

Я иду за Мэттом в его кабинет, но в коридоре он останавливается перед дверью в комнату Анаис и несколько раз стучит в нее.

Тут же раздаются ее легкие шаги, приглушенные ворсом ковра, а затем она отворяет дверь.

На Анаис домашние штаны и широкая футболка. Она собрала волосы в пучок, ее глаза покраснели. Анаис расстроена, но даже сейчас выглядит очаровательно.

Оттого, что она не может быть моей, мое желание защищать ее ни капли не ослабевает. Поэтому я цепенею, когда Мэтт произносит: «Анаис, пройди в мой кабинет. Нам нужно прояснить несколько вещей, и я хочу, чтобы ты тоже там была». Его слова звучат как приказ, а не как просьба.

Он ведь не собирается наказывать и Анаис?

Черт возьми, я не позволю!

В этот момент из комнаты Анаис выходит Брианна.

– Будет лучше, если я пойду, – говорит она Анаис. – Позвоню тебе позже.

Она прощается со мной и Мэттом и скрывается в коридоре.

Моя Нектаринка окружена подругами, которые любят ее, и это немного успокаивает меня: если я буду вынужден вернуться в пансионат, я буду знать, что о ней позаботятся.

Я еще ни разу не заходил в кабинет Мэттью. Комната выглядит ровно так, как и должен выглядеть кабинет успешного кардиохирурга, но мне это кажется сплошным хвастовством. Здесь все слишком отполировано, выглядит слишком новым и дорогим.

Я рассматриваю дипломы, которые висят на стенах. Не вчитываюсь, и так понятно, что они получены за разные заслуги.

На рабочем столе Мэтта стоят многочисленные серебряные рамки с семейными фотографиями. Лживые фотографии, на которых все улыбаются и изображают, что они счастливы, однако любой, кто присмотрится повнимательнее, обнаружит, что до счастья Керперам несколько световых лет.

Сара занята не пойми чем и почти никогда не бывает дома. Она не заботится обо Анаис, лишь сыплет упреками. Другая дочка живет далеко, и Сара ограничивается лишь ролью достойной спутницы на светских вечерах, которые посещает ее муж.

Когда Ева приезжает домой из Сан-Франциско, Мэтт и Сара дотошно допрашивают ее об успехах в университете. Ничего больше их не интересует. Со стороны кажется, будто ее это устраивает, но я думаю, что на самом деле она так же страдает от нехватки родительской заботы, как и Анаис, пусть и не выказывает этого.

Нет. Определенно, эту семью не назвать счастливой.

– Итак… – начинает Мэтт, усаживаясь на кресло. Жестом он указывает нам на стулья напротив, но, учитывая, что за последние два часа я только и делал, что сидел, сейчас меня не тянет воспользоваться предложением.

– Я постою, если вы не против, – произношу я.

Мэтт утвердительно кивает. Анаис обхватывает себя руками и тоже остается молча стоять. Она закрывается в себе, как обычно, и когда я замечаю, как ее пальцы впились в кожу, то хочу схватить ее и увести отсюда.