Все время мира

Когда мы выходим из машины, я хватаю свою доску для серфинга и спускаюсь к пляжу, даже не посмотрев, идет Анаис за мной или нет.

Наши ноги проваливаются в песок. Я убеждаю себя, что именно из-за этого наши шаги кажутся такими неуверенными, и бегу к морю. Волны просто фантастические, и я позволяю адреналину заглушить мою ярость. Прикосновение ледяной воды заряжает меня невероятной энергией, так что широкими гребками я устремляюсь от берега навстречу гигантской волне.

Я жду, пока ее гребень вырастет подо мной, а затем встаю на доску в полный рост, чтобы оседлать стихию. У меня из груди вырывается крик, с которым я выпускаю наружу все разочарование последних нескольких часов, но также и все мои чувства к Анаис.

Я ничего не могу с ними поделать. Не могу ни бороться, ни отрицать их.

Какого черта я должен выбрасывать Анаис из головы, если это последнее, что я хочу сделать?

Бросаю на нее взгляд.

Анаис сидит на пляже, прижав колени к груди. Она смотрит на меня, и это «мне жаль» в ее взгляде убивает меня, потому что рассеивает любые логичные доводы и неотвратимо приближает меня к Нектаринке.

Она сожалеет, потому что, как я думаю, что-то испытывает ко мне и не может побороть свои чувства.

Она сожалеет, потому что не может жить той жизнью, которой хотела бы, и сторонится меня, чтобы не признаваться себе в этом.

Она сожалеет, потому что день за днем она умирает и тянет меня за собой.

Даже на расстоянии я замечаю слезы, которые блестят на ее щеках, и мгновенно превращаюсь в героя, которым хотел бы быть для нее. Я выхожу из воды и заодно выбираюсь из угла, куда Анаис меня загнала. Отбрасываю серф в сторону и падаю на песок рядом с Анаис. Несмотря на то, что я весь мокрый, тяну ее к себе и прижимаю к груди.

Она вздрагивает, но не отстраняется.

– Не плачь. Прошу тебя, не плачь, – мой голос теряется в ее волосах. Я немного отодвигаюсь и убираю падающие на лицо пряди ей за уши.

– Мне так плохо, Дез, – говорит Анаис.

– Думаешь, мне лучше?

Она не отвечает, и ее молчание причиняет мне боль.

– Ты не видишь, каково мне без тебя? – спрашиваю я.

– А как же Кэрри?

– При чем здесь Кэрри?

– Она ждала тебя в школе целый день, словно твоя невеста, Дез.

– Она просто подруга.

– Я ни капельки не верю тебе, – говорит Анаис.

– А должна бы верить.

Мне хочется встряхнуть ее, чтобы она задумалась, что происходит. Хочется в очередной раз заставить ее отнестись ко всему серьезно, но я знаю, что она просто пошлет меня к черту.

В последние дни я больше, чем кто-либо, вел себя с ней, как подонок. Но, черт возьми, мне больно оттого, что я так ее желаю, но так мало значу для нее.

– Прекрати! – одергивает она меня.

– Что прекратить?

– Смотреть на меня так. Не делай этого, Дез.

Она права. Я не могу оторвать от нее глаз, даже сейчас, когда она ругает меня. Однако на этот раз я не собираюсь молчать.

– Ты так красива, что мне больно глядеть на тебя, Нектаринка. Но я не могу смотреть ни на кого другого. Ты отдаешь себе в этом отчет?

Должно быть, я выгляжу жалко, но если это потому, что мы рядом, то меня все устраивает. Нам никогда не удавалось притворяться долго, так что я придвигаюсь ближе – и к черту мое самолюбие.

– Тебе не хватает смелости бросить его, – упрекаю я Анаис.

– Это не так просто, – она опускает глаза, но я поднимаю ее подбородок. Я хочу, чтобы она смотрела мне в лицо.

– Почему?

Анаис глубоко вздыхает, а затем обнимает меня за шею, и тогда я облегченно вздыхаю.

– Я брошу его, Дез. Но мне нужно время.

Необъяснимая радость порхает в моей груди.

– Ты серьезно?

– Да, – улыбается Анаис. Ее чудесная улыбка – из тех, которые обезоруживают тебя и ради которых ты готов пойти на все.

– Я расскажу родителям о моих проблемах и найду врача, который поможет мне справиться. А еще я отправлю заявку на поступление в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса.

Я ошеломлен.

Я подхватываю ее на руки, и мы кружимся словно умалишенные. Ее веселый смех возмещает мне каждую черную мысль, всю мою ярость и самобичевание, которые запятнали мои цели. Потому что я заслуживаю его, заслуживаю будущее! И рядом с собой я хочу видеть Анаис.

– Малышка, это фантастика. Настоящая фантастика.

Однако Анаис тут же делается серьезной, и страх медленно сжимается вокруг меня. Сейчас она скажет, что в ее планах нет места для меня.

Я ставлю ее на песок и кладу одну руку ей на спину, а другой легонько провожу по ее щеке. Затем я снова притягиваю Анаис к себе.

– Что ты делаешь? – задыхаясь, спрашивает она.

Я обхватываю ее лицо ладонями.

– Я хочу, чтобы ты увидела нас.

Ее глаза широко распахиваются, но пока я не понимаю, боится она или удивлена напором чувств, которые мы испытываем друг к другу.

– Анаис, я знаю, что ты видишь, когда смотришь на меня. И теперь я знаю, что ты видишь, когда смотришь на саму себя, но мы… боже, Нектаринка! Наши отношения – это хаос. Настоящая и неудержимая катастрофа. Но какой изумительной была бы эта катастрофа? Ты не думала об этом?