Все время с тобой

Дез вырывает у меня из рук телефон и подносит его к уху. Должно быть, он уменьшил громкость, поскольку больше не слышу звука. Без сил плюхаюсь на пол, и Брейден приседает вслед за мной, успокаивая меня шепотом.

Начинаю рыдать.

Я уничтожена.

А вдруг у Брайана есть еще и видео?

Если он решит запостить его в Сеть, то буду опозорена на всю жизнь.

А что, если он его уже выложил в интернет? Ужас сметает последний кусочек самоконтроля, который оставался, и мне хочется кричать.

Хочется рыдать еще сильнее, пока сцена не перестанет маячить перед глазами.

Хотела бы вернуться в прошлое, чтобы все изменить.

Как он мог поступить так со мной?

Поднимаю взгляд на Деза. Он с силой сжимает телефон, словно хочет разбить его. Нервный тик пробегает по его нижней челюсти. Его тело напряжено. Когда встречаемся взглядами, читаю в его зрачках отвращение, от которого что-то внутри разлетается вдребезги.

Закрываю лицо руками и плачу.

На заднем плане подруги говорят с Дезом и Брейденом. До меня доносятся их оторопелые возгласы, а затем Бри, которая кричит «я хочу его убить».

Парень, которого любила, с которым разделила столько лет, теперь пытается меня уничтожить.

За что?

Что произошло с его любовью ко мне?

– Анаис, золотко… – Фейт присаживается передо мной и вытирает слезы. – Мы решим эту проблему, слышишь?

– Как? – истерично кричу, на мгновение выходя из состояния транса. Хватаю ее за плечи. – Я уничтожена, Фейт. Брайан… Как он мог?

Две крепкие руки поднимают меня с пола, и в следующий миг утыкаюсь в кожаную куртку. Его куртку. Моя безмятежная гавань. Дез.

– Мы со всем справимся, Анаис, – шепчет он на ухо, пока гладит волосы.

Его голос одновременно сильный, нежный и оберегающий. Таким он всегда был со мной.

Если видео и вправду есть, мы мало что можем сделать с этим.

Возвращаемся в отель, и я вхожу в номер.

– Мне нужен душ.

Опускаю глаза, хотя знаю, что все на меня смотрят. Затем проскальзываю в ванную комнату, закрываюсь на ключ и гляжу на себя в зеркало.

Я – ходячая катастрофа. Вся моя жизнь сплошное бедствие. То, кто я есть и как живу теперь, – следствие ошибок… Падаю на пол, в очередной раз заливаясь горьким плачем, который разрывает грудь. Затем открываю кран с водой. Мне не поможет тишина, не хочу слышать ни единого слова из-за закрытой двери. Не хочу, чтобы кто-то меня услышал. Первая мысль – позвонить Еве, но у сестры своя жизнь, и будет лучше не тревожить ее. Да и что она сможет сделать? Бросить все и прилететь ко мне?

Могла бы позвонить маме Линде, но и она бы ничем не смогла помочь, а я лишь заставлю ее волноваться. Можно позвонить доктору Джексон… Поняла, что тревожность – это болезнь, однако по-прежнему предпочитаю гробить себя абсурдным недугом, нежели признать, что больна.

Парадоксальным образом, но единственная, кто в этой ситуации смогла бы оставаться хладнокровной и отрешенной, это моя мать. Ей было бы плевать на произошедшее, но от ее пустых слов все равно нет никакой пользы, так что остаюсь одна. Люди, которых люблю, или находятся далеко и имеют право не вникать в мои проблемы, или ранят, как сделал Брайан, парень, которого любила.

Это осознание безжалостно, как удары топора, и мне нужно ранить себя. Я принимаюсь рыться в косметичке, не находя то, что ищу. Фейт забыла свою в ванной, и я запускаю руку, молясь, чтобы кто-нибудь сообразил привезти с собой чертову бритву. Однако ничего не нахожу.

Осматриваюсь, я в ванной комнате шикарного отеля, что могу найти здесь подходящего?

Замечаю белоснежные махровые халаты, которые висят у входной двери. Хватаю пояс одного из них и начинаю обвязывать вокруг запястья. Настолько туго, как могу, чтобы махровая ткань впилась в кожу и натирала достаточно сильно.

Вцепившись в узел, который завязала, чтобы возить им, принимаюсь за жалкие движения и не чувствую достаточно боли, но как только учащаю движения, жжение на коже усиливается, и если ускорюсь, то, возможно, удастся себя ранить. Боль какой силы мне сейчас нужна, чтобы отстраниться от всего и вся?

– Анаис! – зовет Дез с наружной стороны. – Мы одни, Нектаринка. Не делай этого…

Он знает. Конечно же, он знает, что происходит, и, как когда-то, снова умоляет меня. В ужасе гляжу, как кожа сначала становится пунцовой, затем лиловой, пока ткань халата, наконец, не окрашивается в красный цвет, и я не испытываю ощущение, будто прижала пылающую головешку к запястью.

Болью лечу боль.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Болью лечу боль.

Медленно выдыхаю, но дыхание все еще судорожно, хотя и ослабила нажим на завязь халата.

– Анаис! – Стук в дверь на этот раз не назвать дружелюбным. – Проклятие, открой!

Болью лечу боль.

Мне становится лучше.

Но когда открываю глаза в момент, то кажется, что Дез вынесет дверь в ванную, осознаю, что снова это сделала.

Несмотря на обещания, первые из которых дала себе, несмотря на любовь к Дезмонду, снова сделала это.