Все время с тобой

Анаис ничего не отвечает и молча кивает, а затем прикасается губами к моим. Затем оказывается на мне и стягивает с себя майку. Завороженно слежу за ней, и самоконтроль исчезает без следа.

– Нам не нужно делать это специально… – бормочу, пытаясь вернуть ясность. – Все в порядке, Анаис. Мы не должны спешить. У нас есть…

– …все время этого мира, – заканчивает она и спустя пару мгновений оказывается на моем паху. – Нигде не сказано, Дез. Нигде не сказано, что это на самом деле так, но это мое время с тобой. Пусть его и недостаточно. Пусть его никогда не будет хватать.

Она продолжает раздеваться. Делаю глубокий вдох до тех пор, пока тело еще может сопротивляться перегрузке ощущений.

Когда Анаис раздевается полностью, она усаживает меня и поднимает мои руки, чтобы стянуть футболку. Ее соски упираются в мою грудь и усиливают желание обладать ею. Каждый мой жест теперь становится все более лихорадочным и менее осторожным, крича о том, что никогда не смогу пойти на меньшее, чем все это.

Целую плечи, вдыхаю запах, упиваясь дрожью тела и тем, как оно откликается на прикосновения.

Убираю волосы, чтобы обнажить ее шею для губ. Пожираю, усыпаю поцелуями нежную кожу.

Разряд удовольствия пробегает по всему телу, отчего перехватывает дыхание, и я спрашиваю себя, как мог поверить, что сумею порвать с Анаис.

Нижними частями мы тремся друг о друга, и разум отключается.

Чувствую себя так же, как в первый раз, когда коснулся ее.

Опьяненный.

Одурманенный.

Впиваюсь зубами в ее губу, возможно, даже чересчур напористо, но Анаис издает приглушенный стон, и это не стон от боли. Одной рукой скольжу к ее груди, другой удерживаю бедро, прижатое к моему боку.

Каждый контакт приводит в экстаз.

– Ты сводишь меня с ума, – шепчу ей на ухо. – Ты мое личное безумие.

Языком провожу по ее шее к подбородку, задерживаясь на двух родинках. Они находятся рядом, но одна намного крупнее другой. Затем беру подбородок и целую в полураскрытые губы, вторгаясь в ее рот. Я также собираюсь ворваться в ее сердце.

Словно завтрашний день не наступит.

Словно вчерашний день не существовал.

Словно сегодняшний день не приносит боли.

– Послушай, Нектаринка. Что происходит после долгой гонки с ритмом сердца и дыханием.

– Дез…

Анаис прикусывает губу, я ласкаю ее талию, затем блуждаю рукой вдоль бедра. Направляюсь к чреву и ощущаю несомненное желание на пальцах, которые пытаются доставить удовольствие.

– Займись со мной любовью, Дез. Мне нужно почувствовать тебя внутри.

Мне не нужно повторять дважды. Снимаю штаны и трусы, медленно вхожу в нее.

– Боже!

Как же прекрасно быть внутри нее, раствориться в наслаждении, которым способна одарить ее плоть, что откидываю голову, пока Анаис исторгает крик.

– Черт возьми, презерватив! – вырывается у меня, когда осознаю, что даже не подумал об этом. – Анаис, ты заставляешь меня потерять голову.

– Нет, Дез, не останавливайся. – Она еще сильнее вжимается в меня. – Продолжай, прошу, не останавливайся.

Знаю, что это неосмотрительно. Конечно, знаю это, но судороги, в которых изгибается ее тело, заталкивают обратно в водоворот удовольствия.

Обхватываю ее бока, чтобы направлять ритм тел, и вместе устремляемся к состоянию экстаза. В беспамятстве, не прекращая смотреть друг другу в глаза. Принадлежа друг другу.

24 Анаис

Я люблю его.

Моя любовь больше, чем Гранд-Каньон.

– Проснись, соня!

Бледный дневной свет просачивается сквозь балконную дверь, которая выходит на террасу. Чувствую, как нежные губы целуют меня в висок.

– Проснись и озари этот мир, любовь моя.

Этот голос… Узнаю его еще до того, как открываю глаза, и на губах появляется улыбка, несмотря на вчерашний ужасный вечер.

Хватило одной ночи в его объятиях, чтобы поверить, что проблемы будут решены, и надежда прогоняет прочь остатки сна.

Губы Дезмонда прикасаются к щеке, а затем находят мои губы, овладевая ими в медленном и колючем из-за щетины поцелуе.

– Я всегда ее любила.

– О чем ты, принцесса?

– Твою бороду.

Открываю глаза и первое, что вижу, его улыбку.

– Я не выгляжу из-за нее неухоженно? Думал, что тебе нравятся лощеные.

– И когда же я намекала на это?

Он прижимается лицом к моей шее и делает глубокие вдохи.

– Ты вызываешь зависимость, ведьмочка.

– Вэрд, определись, я все-таки ведьма или принцесса?

– Откуда я знаю? – усмехаясь, отвечает он, продолжая ласкать меня. – У меня от тебя срывает крышу, Анаис. Довольна, принцесса-ведьма?

Он морщит лоб, и его лицо становится задумчивым.

– Это сложная задача быть принцессой и ведьмой, осознаешь свою уникальность?

– Не знаю, что чувствовать.

– Ммм…

Дез оглядывается, а затем, кажется, что-то замечает. Встает с кровати и хватает ремешок, который лежал на кресле.

Это ремень Фейт, тот самый, который она называет «драгоценным пояском». Он покрыт серебром и украшен разноцветными камешками, ему самое место в девичьем гардеробе, но, если честно, нахожу его безвкусным.

Приподнимаюсь на локтях и с интересом смотрю на Деза, который возится с этой вещицей.

Что, черт возьми, он делает?