Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

Найти его не составляло особого труда. Это был четырехэтажный дом с фасадом, выложенным плитками из желтой фанеры, над каждым из верхних окон — навесы в мелкую полоску, провисшие от снега. На первом этаже — большое окно, выходящее на газон шириной в три фута. Окно было завешено шторами из бледно-голубого шелка, между которыми можно было разглядеть силуэты людей, двигавшихся в щегольской сарабанде[5]. Черные ступени вели к двери, покрытой плитами черненой бронзы, вставленными в белую раму. На верхней панели помещался дверной молоток, в форме которого было что-то неясно непристойное. Над входом висел каретный фонарь.

Эд Гроб проехал мимо и остановился поодаль через три дома. Оба полицейских одновременно повернулись и посмотрели на Романа.

— Мы хотим, чтобы ты вернулся к тому дому и спросил Джуниора Болла, — прошепелявил Могильщик.

— Я не понимаю вас, — сказал Роман.

— Дай-ка я растолкую ему, — сказал Эд Гроб Могильщику.

Эд Гроб повторил приказ.

— Да, сэр, — ответил Роман, а затем спросил: — А что я скажу ему, если он там окажется?

— Его там не будет, — сказал Эд Гроб. — Он мертв. Они знают, что он умер, но ты не должен подавать вида, что тебе это известно. Ты только что сошел с корабля и пришел повидаться с ним по этому адресу, который он дал тебе, когда твой корабль приходил в прошлый раз.

— То есть я как бы один из них?

— Это точно.

— Что мне делать, когда они скажут мне, что он мертв.

— Они не станут говорить тебе этого. Они пригласят тебя войти и попросят подождать. Скажут, что они ждут прихода Джуниора с минуты на минуту.

— Что мне делать, пока я буду ждать?

— Черт возьми, парень, откуда ты такой взялся? Это же дом свиданий голубых. Они найдут, чем тебе заняться.

— Я не пойду для этой дряни, — пробормотал Роман.

— Ну что ты за дурень такой? Это тебе не доки. Здесь люди изысканные. Кого, по-твоему, встретишь в стотысячнодолларовом доме в одном квартале от площади Гремерси? Никто на тебя не набросится. Ты просто садись там, пей коктейли и выгляди смущенным…

— Вам это-то не очень трудно.

— Делай вид, что ждешь Джуниора. Затем, минут через пять, начни беспокоиться. Пошарь глазами вокруг. Затем спроси того, с кем ты разговаривал, когда придет мистер Барон.

— Барон! — Роман так и подскочил. — Мистер Барон? Тот человек, что продал мне мой автомобиль? Он должен быть здесь?

— Мы не знаем. Возможно, будет, а возможно, и не будет. Если ты увидишь его, когда войдешь, просто хватай его и зови на помощь.

— Мне не понадобится помощь, — заявил Роман.

— Нет, она тебе будет нужна, — сказал Эд Гроб. — Потому что мы не хотим, чтобы ты изувечил его. Ты просто сгреби его в охапку и начни вопить.

— А что, если он попытается наставить на меня пистолет? — поинтересовался Роман.

— Если ты сожмешь его покрепче, он забудет об этом.

— Если вы готовы, то я готов, — сказал Роман.

— О’кей, — сказал Эд Гроб. — Мы собираемся подъехать поближе и остановиться у следующей двери. Если ты услышишь, как я сигналю — один длинный гудок и два коротких, тут же выходи наружу.

— Да, сэр, но я надеюсь все же увидеть до этого мистера Барона.

— Мы тоже, мы тоже, — сказал Эд Гроб.

Могильщик перегнулся назад через сиденье, отомкнул наручники на запястьях Романа и снял их.

— Хорошо, иди, — сказал он. — Но только помни одну вещь. Ты можешь убежать, но спрятаться ты не сумеешь.

— Я не собираюсь бежать, — сказал Роман.

Они наблюдали, как он своей переваливающейся морской походкой подошел к бронзовой двери и остановился, глядя на дверной молоток, словно не зная, что с ним делать. Они увидели, как он стучит в дверь костяшками пальцев.

— Он, должно быть, никогда не покидал своего корабля, — заметил Эд Гроб.

Могильщик хмыкнул.

Они увидели, как дверь открылась, мгновением позже он вошел вовнутрь, и дверь закрылась. Эд Гроб завел мотор и отогнал машину назад.

17

Черный «кадиллак»-лимузин, без единой блестящей металлической детали на отделке, был припаркован на 134-й улице несколькими домами поодаль от погребальной конторы Клея на противоположной стороне дороги. Если судить по его мрачному виду, это мог бы быть похоронный автомобиль.

Мотор работал, но совершенно бесшумно. Стекло-обогреватель был включен, фары потушены. «Дворники» скользили по стеклу вперед и назад.

Джордж Дрейк сидел за рулем, чистя ногти крошечным перочинным ножом с золотой рукоятью. Это был цветной человек обычного вида и неопределенного возраста. Даже темная дорогая одежда на нем выглядела ординарно. Единственное, что было необычным в его внешности — это слегка выкаченные глаза. Его взгляд не был скучающим, его взгляд не был нетерпеливым, его взгляд не был терпеливым. Он смотрел так, словно ожидать чего-то было его работой.

Большой Сикс сидел возле него, ковыряя в зубах зубочисткой из китового уса. Он выглядел внушительно в просторном светло-коричневом пальто, перетянутом поясом, и черной велюровой шляпе с широкими полями, надвинутой на глаза. Его покрытое оспинами лицо казалось необычайно обширным. Между большими желтыми зубами — широкие щели.