Все звёзды и клыки

Так и быть, я лишу себя магии, но таким образом, чтобы он не смог меня контролировать. С меня довольно. Этот мужчина – всего лишь трус, который пытается оправдать свое желание быть значительным. Быть могущественным. Кому-то пора поставить этого маленького человека на место.

Я впиваюсь в свою собственную душу, истерзанную, избитую и порванную в клочья. Это дается мне так же просто, как дыхание. Но я вырываю из нее не магию проклятий, а магию души.

Като выжидающе протягивает руку, но вместо того, чтобы отдать ему проклятый нож, я вонзаю клинок ему в ладонь.

Он отшатывается назад с таким изумленным лицом, что становится ясно: он не ожидал, что я могу причинить ему вред. Но он уже не тот мальчик, которого я когда-то знала, а я – не та девочка.

Кровь, покрывающая мою ладонь, смешивается с его кровью, и я шлепаю его по лбу.

Я практически не понимаю, что делаю. Мое тело на три шага опережает разум, подчиняясь яростному импульсу. Сила и жар амулетов, обернутых вокруг моего запястья, побуждают меня к действию.

– Ты забудешь мое имя, – рычу я, прижимая его к земле. Като брыкается и пытается сбросить меня, но каким-то образом мне удается его удержать. Мое тело сотрясается в конвульсиях. Может быть, от ярости. Может быть, от страха. – Ты забудешь мое лицо, и ты забудешь, что кто-то когда-либо тебя любил. Пусть эта магия станет таким же ненасытным зверем, как ты. Пусть она навеки проклянет твой род, о, всемогущий король, – я с ненавистью выплевываю последнее слово. – Как только ты причинишь вред другому существу – эта магия сожрет тебя изнутри. Пусть ее единственной целю станет уничтожение твоей души. Если ты хоть на мгновение ослабишь бдительность – она поглотит тебя целиком. Като Монтара, я надеюсь, что она уничтожит тебя.

Я ударяю Като головой о землю, и его глаза стекленеют. Когда мой разум проясняется, я падаю с него, дрожа так сильно, что даже не могу подняться на ноги. Мое дыхание становится резким и отчаянным, и по моему телу растекается обжигающий холод. Он поглощает меня целиком, но я могу лишь смеяться.

Я никогда не думала, что можно проклясть человека напрямую, но порочная сила, заключенная в кожаных браслетах, сделала это реальным.

Я смеюсь и смеюсь, пока глаза Като белеют, а тело содрогается в конвульсиях: проклятие проникает в него, впитываясь в его кровь.

Он всего лишь злой маленький мальчик, который разрушил бесчисленное количество жизней из-за своей зависти. И теперь он наконец-то за это заплатит.

Като резко поворачивается ко мне, и его глаза расширяются от страха, но я только улыбаюсь, хотя мое сердце бьется все медленнее и медленнее. Оказывается, прямое проклятье требует значительной платы. Я этого ожидала, но мне не жаль отдать собственную жизнь.

– Люди Ариды забудут, что я с ними сделала, – трясущимися руками я размазываю свою кровь по траве, а потом по грязи, стараясь зарыть ее как можно глубже в землю. – Все на этом острове забудут, что они потеряли.

Это последняя капля доброты, которая у меня осталась. Задыхаясь от острого недостатка воздуха, я крепко сжимаю охотничий нож и накладываю свое последнее проклятие.

Я отдаю ему свои воспоминания. Я вкладываю в клинок свою историю и бросаю нож на берег, чтобы его поглотили волны. Я хочу, чтобы мои друзья жили мирной жизнью. Я хочу, чтобы они забыли обо всем, что потеряли.

Возможно, когда люди королевства будут готовы, они найдут этот нож и узнают, кем на самом деле был король Като. Возможно, однажды они узнают, что я сделала.

Прибрежная волна лижет мои пальцы, и вода уносит нож все дальше и дальше, пока он не исчезает из вида.

Воздух покидает мои легкие, и мое тело цепенеет, становясь одновременно тяжелым и легким, как перышко.

Арида плывет у меня перед глазами, и я делаю свой последний вздох.

* * *

Я отшатываюсь назад, и нож Като со звоном падает на землю. Я с горечью проглатываю ком, вставший в горле, и опускаю взгляд: передо мной больше не руки Сиры, а мои собственные. На мгновение мне кажется, что кровь моей первой жертвы стекает по моим пальцам.

Находясь в сознании Сиры, я прекрасно поняла магию проклятий: ты сам решаешь, что хочешь показать людям, а потом привязываешь это видение к предмету с помощью своей крови. Возможно, видение можно подделать, но это проклятие совсем не похоже на сон о переодетом лисе: оно было слишком реальным. Каждый вздох Сиры был моим собственным. Я чувствовала каждую эмоцию. Каждую крупицу боли и страха. Ни один человек не смог бы достигнуть ее уровня мастерства в магии проклятий.

Сира показала мне, что моя магия не должна быть жестокой.

Магия Сиры никогда не была зверем, который жаждал поглотить ее душу. Ее магия была нежной и услужливой. Приятной.

Ее проклятие сделало мою магию души такой, какая она есть. И проклятая магия души, которую она использовала, чтобы забирать чужую магию, – магия, из-за которой она возненавидела себя, – это именно та магия, которую использует Кавен.

Все, во что я верила с детства: моя кровь, моя магия, мое происхождение – все это оказалось ложью. Все не так, как должно было быть.