Всегда горячие гильзы

— А мне нравится его треп, — сказал Остап. — Я тоже считаю, что тамагоча удобнее. Носи его себе в кармане да вовремя на клавиши нажимай. А с этим, — Остап кивнул на лейтенанта, — одна головная боль. То друзей его освободи, то на такси их отправь, то капризы выслушай. И, чего доброго, соплеменники его вот-вот нас найдут. А чем это для нас обернется? Гуантанамо. Гамбургеры. Кисло-сладкий соус. Пепси. И толстожопые бабы в спортивном трико. Я все это на дух не переношу, так и знайте…

Я улыбался, слушая этот завуалированный протест.

— Ну что, все высказались? — спросил я. — А теперь послушайте меня…

— Командир! — вдруг перебил меня Смола. — Взгляни… Это те самые…

Он уступил мне место у винтовки. Я приник к прицелу. Разогретый как над плитой воздух дрожал и плавился. Казалось, что пустыня залита большими серыми озерами, в которых отражаются чахлые деревья и раскрошенные кишлаки. Я начал внимательно всматриваться в детали и, наконец, увидел то, что привлекло внимание Смолы. Это был караван из двух верблюдов, который мы как-то засекли ночью у костра. Животные неподвижно стояли к нам в профиль, как на пачке сигарет «Camel». На одном из них восседал человек в чалме, а еще один — низкорослый, как десятилетний ребенок — бродил вокруг, глядя себе под ноги, словно что-то искал.

— Они высматривают наши следы, — сказал я, отрываясь от окуляра. — Не знаю, кто эти люди. Но думаю, что нам лучше оттянуть момент встречи с ними.

Удалой и Остап тоже заинтересовались караваном и на некоторое время замерли, глядя в оптические прицелы.

— Вы уже где-то встречались с ними? — спросил Остап.

— Они ночевали недалеко от нас, — ответил Смола.

— Думаете, ищут нас?

— Нас? Или, может быть, его? — вставил Удалой и кивнул на Дэвида.

— А разве сейчас это не одно и то же? — сказал я.

Мы сыпали вопросами. Бойцы хотели ясности. А я ее не хотел. Я продолжал вести пассивный бой в тумане.

— Предлагаю замочить их к едрене-фене, — предложил Остап, приверженец радикальных способов решения проблем. — Пальнем по ним из гранатомета, и все дела.

— Мы будем мочить каждый караван, показавшийся нам подозрительным? — усмехнулся я. — Тогда в северных провинциях заглохнет торговля.

— А я предлагаю сначала взорвать склад, — сказал Удалой. — А потом подойти к этому каравану и выяснить, чего они от нас хотят.

Нашим оживлением заинтересовался Дэвид. За его реакцией мы все следили, как группа замаскированных шпионов за резидентом. Оптики у трофейного пулемета не было, и я предложил Дэвиду свою винтовку. Он долго, затаив дыхание, следил за караваном и людьми, затем отложил винтовку и задумался.

— Кажется, я узнал одного из них, — сказал он. — Это они гнались за мной на холме и едва не убили.

Я чуть не врезал Дэвиду кулаком по макушке. Блин, лучше бы он этого не говорил!! Он же сам признался, что караван гонится за ним. Следовательно, за нами. И мы снова будем вынуждены отвлекаться на посторонние дела, вместо того, чтобы целенаправленно идти и громить склад с наркотой.

— Наверное, ты ошибаешься, — сказал я Дэвиду. — Все кочевники на одно лицо.

— Нет, — горячо возразил Дэвид. — У меня феноменальная память на лица! Я прекрасно помню эту узкую лисью морду с кудрявой бородкой!

— Лисья морда с бородкой? — усмехнулся Удалой. — Сказал бы — козлиная.

— А почем нынче талибы оценивают американских офицеров? — спросил Дэвида Остап и оценивающим взглядом окинул его фигуру. — За раненную руку, конечно, придется скинуть цену…

Дэвид скривил губы в улыбке, но она получилась выстраданной. Он выразительно глянул на меня, словно молил о помощи. Чудак, наверное, в самом деле решил, что мы хотим продать его талибам… Нет, все-таки мои бойцы распустились вконец! Несут какую-то околесицу! Я понимаю: они его с трудом переносят, так как от него мы получаем пока лишь проблемы. Но я не могу, не могу рассказать им все о своих подозрениях! Я боюсь убить в них веру в то, что мы, спецназ ВДВ, всегда, при любых обстоятельствах, при любых начальниках, при любом государственном устройстве служим исключительно светлому, благородному, чистому и справедливому делу! Это дело во все века называлось служением Отчизне.

Я встал. От волнения зубы мои словно склеились. Скулы заныли.

— Так, товарищи бойцы, — сказал я стальным голосом. — Терпение мое лопнуло. Хватить пи*деть! Хватит! С Дэвидом не разговаривать! Приказы не обсуждать! Вспомнить азы армейской дисциплины!

— Здравствуй, курс молодого бойца, — с иронией произнес Удалой. — Есть вспомнить азы!

— Приказывай, командир, — хмурясь, произнес Остап. — Я больше слова не произнесу.

Смола перекинул на шею ремень винтовки, взвалил на плечо гранатомет:

— Я готов, — доложил он.

Остап встал рядом с ним — плечо к плечу. Затем и Удалой. Выровняли по одной линии носки желтых американских ботинок. Приподняли подбородки. Артисты! Большая сцена по ним плачет!

— Вот за это я вас и люблю, — примирительно сказал я и повернулся к Дэвиду: — Беги, Дэвид, прямо к складу! И чем быстрее, тем лучше для тебя.

Глава 25