Всегда кто-то платит

– Ну у тебя вроде как отчим умер…

– Муж моей мамы.

– Возьми с собой валокордин, нашатырный спирт, кофе в термосе. Воду, бумажные платки.

Я записывала по привычке и потом купила в аптеке все по списку.

– Сама позавтракай и накорми маму, – продолжала Инна, – это надолго.

– Хорошо, – ответила я.

– Если станет плохо, остановись и дыши. Глубокий вдох носом и короткие выдохи ртом.

– Почему мне станет плохо? – не поняла я.

– Хочешь, я с тобой съезжу? – предложила Инна.

– Зачем? – опять не поняла я.

Аня дала мне адрес кладбища. До этого она долго рассказывала мне про участок, про венки и еще про что-то.

– Нужны еще деньги, – сказала она, – я взяла семейное захоронение. Если бы я брала только на отца, было бы дешевле.

– Что значит семейное? – не поняла я.

– То, что ты сейчас платишь за свою маму. Там и ей места хватит, – Аня говорила резко.

– Мама тоже умирает?

Аня решила, что я издеваюсь. Она так и спросила:

– Ты издеваешься? Сейчас? В такой момент?

Я не понимала, чем этот момент отличается от всех остальных, но решила Аню не нервировать – может, у нее другое отношение к смерти. Может, она нормальная, в отличие от меня?

Я заехала за мамой и, как велела Инна, накормила ее плотным завтраком. Я вызвала такси, и мы доехали до этого кладбища. Оказалось, совсем близко, но я и не подозревала, что в нашем районе есть кладбище. Что стоит свернуть на незаметную дорогу, разбитую, в колдобинах, как наткнешься на совсем другую жизнь. Там, за кольцевой дорогой, стояли домики, будто дачные. Избушки за заборами, а рядом – кладбище. И церковь.

– Вас подождать? Возьмите телефон. Позвоните, я вас заберу, – сказал таксист.

Я искренне не понимала, с чего все вдруг стали такими предупредительными. Что такого? Ну, кладбище. Ну, умер человек.

Наверное, с точки зрения посторонних людей, мы с мамой были не в себе. Инна меня проинструктировала – взять черный или серый платок. Обязательно покрыть голову. Я так и сделала. Увидев себя в зеркале, рассмеялась – было очень смешно видеть себя в платке. Куртка у меня была одна – зеленая. Инна настоятельно советовала мне обуть удобную обувь, ну я и нацепила белые кроссовки. Очень удобные. Так что выглядела я, наверное, неправильно, но кому какое дело, кто как выглядит? Я собиралась поехать на работу после этого «мероприятия», как я его для себя называла, а там все привыкли к моему странному виду и никому он не мешал.

Мама же тоже оделась как обычно – джинсы, пальто. На голову – свою любимую шапку в бабочках. Бабочки были из стразов. Мама непременно хотела надеть шапку.

– Там наверняка холодно. Мне нужна шапка. Врачи говорят, что нужно в первую очередь утеплять голову и ноги. – Мама крутилась перед зеркалом.

– Хочешь, надень мой платок? – спросила я.

– Нет, ни в коем случае, ты же знаешь – мне категорически не идут платки, – ответила мама.

– Мам, на улице еще тепло. Вряд ли тебе понадобится шапка. – Я не стала говорить маме, что понятия не имела, идут ей платки или нет.

– Нет, я чувствую, что буду мерзнуть. Как я выгляжу? Оставить губы бледными? Или накрасить? Мне очень хочется накрасить губы, но вдруг это не принято?

– Если хочешь – накрась.

Да, наверное, она выглядела странно для вдовы – ярко-красные губы, шапка в бабочках, ничего черного.

Аня говорила, что сначала будет отпевание. Очень удобно – церковь рядом с кладбищем.

Мы приехали. Таксиста отпустили, хотя он медленно, очень медленно разворачивался. Мы остались на каком-то пятачке не пойми где. Церковь была, но стояла в лесах. Ни внутри, ни снаружи – никого. Одинокая палатка и рядом, притулившись, конура «Цветы».

– Может, мы ошиблись адресом? – спросила мама, оглядываясь по сторонам. Возможно, она ожидала увидеть гробы вдоль проселочной дороги, или еще что-то.

– Посиди, я пойду найду хоть одну живую душу, – сказала я.

– Это смешно звучит, я бы даже сказала, очень своевременно – найти на кладбище «живую душу», – хихикнула мама.

На задах полуцеркви, поскольку полной я ее назвать не могла – отсутствовала крыша, которую заменяли доски, я нашла машину. Грязный грузовик.

Водитель дремал, откинувшись на сиденье. Его, по всей видимости, помощник, справлял малую нужду, отойдя на пару шагов от машины.

– Простите, а вы не знаете? Тут вроде бы отпевание должно быть, – спросила я, постучавшись водителю в стекло, – а никого нет. Может, мы ошиблись адресом? Тут рядом есть кладбище?

– А ты кто? Родственница? – водитель был недоволен, что я его потревожила.

– Нет. Знакомая. Дальняя, – ответила я.

– Опаздывают родственнички. Уже полчаса здесь стоим.

– То есть… э… простите, гроб у вас?

– А где ему еще быть? Батюшка тоже еще не приехал.

– А вы не знаете, это надолго?

– Как заплатили, так и надолго.

– А потом?

– Потом загрузим и поедем. Не на руках же тащить. А вы за нами. Лучше пешком, там машину поставить некуда.

– Мы пешком.

– Вот и хорошо. По свежачку пройдетесь, проветритесь. Ты это, если родственников увидишь, скажи им, что мы здесь стоим. Или позвони им.

Я вернулась к маме, рассказав, что все стоят в пробках, даже батюшка.

– Разве батюшка может стоять в пробке? – удивилась мама.