Всегда лишь она

Потрясение отражается на лице Миллисент, и Фэй понимает, что та уже решила для себя: эта история не может закончиться хорошо. Она уже предвкушает трагедию, пробует ее на вкус, словно ветчину на поминках. Пока Миллисент страдает, придумывая более-менее оптимистичный ответ, Фэй, воспользовавшись паузой, проходит вперед, подальше от Миллисент с ее благотворительностью и молитвами. Все это ей ни к чему. А что ей нужно – так это ланч с подружками невесты. Она хочет, чтобы у ее племянницы была прекрасная свадьба, такая, которой Лидия желала бы для своей дочери. На мгновение она чувствует ненависть к сестре, которой здесь нет, ненависть к себе за то, что не смогла просто остаться для Энни обеспокоенной тетушкой, живущей в другом городе.

Крик ребенка вырывает ее из забытья. Она поднимает глаза и видит мальчика, которого грубо хватает неопрятная женщина – очевидно, его мать. Фэй узнает выражение лица женщины, она догадывается, почему они здесь в такую рань: закончилось молоко для хлопьев, нет хлеба для тостов… Но женщина кричит на мальчика не из-за этого.

– Я же просила тебя не приносить сюда это дерьмо!

Она трясет сына, и тот выпускает из рук блокнот и карандаш. Блокнот падает на пол и раскрывается на странице с рисунками птиц. Одна из страниц отрывается от спирали, а карандаш катится в сторону Фэй и останавливается у ее ног. Она машинально поднимает его и хочет вернуть, но темные глаза мальчика встречаются с ее глазами. Он качает головой и еле слышно произносит «нет».

За спиной Фэй двое мальчишек ухватились друг за друга в поисках поддержки, их лица выражают беспокойство и облегчение одновременно. Они рады, что на этот раз кто-то другой попался под горячую руку матери. Фэй вспоминает, каким утомительным и выматывающим порой бывает материнство, как легко можно выйти из себя от постоянного стресса. Он хочет попросить женщину успокоиться, объяснить ей, что все, на что она злится сейчас, скоро забудется, что когда-нибудь она будет мысленно возвращаться к подобным моментам и искренне сожалеть о них. Все это яйца выеденного не стоит, хочет сказать она, но одергивает себя – это не ее забота. У нее своих проблем хватает. Так что она кладет карандаш на пол, чтобы мальчик мог поднять его сам, и направляется в отдел с молочными продуктами. Ей нужно купить там сухие сливки на всех, кто окажется у них дома. И она возьмет самую большую упаковку.

Кенни

Утром они спят «ложечками» – точно так, как он любит. Он просыпается раньше и притягивает ее к себе, чувствуя, как ее тело податливо в его руках. Он обнюхивает ее, вдыхает ее запах, думая о том, как ему нравится ощущать ее аромат на простынях. Этого, всегда говорит он себе, вполне достаточно. Это и есть то, что люди называют счастьем. Звонит его мобильный. По рингтону понятно, что это мать, но он не отвечает на звонок, чтобы не разбудить спящую красавицу. Ей нравится, когда он называет ее так, нравится, когда они засыпают в объятиях друг друга.

Лежа так и наблюдая, как она спит, он решает, что сделает ей предложение как можно скорее. Может быть, даже прямо во время поездки в Чарльстон. Они могут наткнуться там на небольшой ювелирный магазинчик, заскочить и выбрать кольцо. Они поддадутся моменту, романтике. И он сделает ей предложение прямо там, в парке у воды, рядом с красивым фонтаном. Он будет говорить ей о будущем и о том, как не представляет себя в этом будущем с кем-то кроме нее.

Но, конечно, это будет ложью.

Потому что, когда он думает о том, что стоит у воды с женщиной, он всегда представляет Энни. Он вспоминает, как они ездили в Фолс-Парк, в местечко, принадлежащее только им двоим, как воображали, что сбежали из Ладлоу, хотя, конечно, были не настолько далеко от городка, чтобы можно было так говорить. Они устраивали пикник и ели на одеяле, потом лежали на спине на берегу, сытые и согревшиеся, и разговаривали часами. Он рассказывал ей все, он никогда не говорил так откровенно ни с кем, кроме Энни. И она тоже открывала ему разные вещи, вещи, которыми не делилась больше ни с кем. Он видел настоящую Энни, несовершенную, сломленную, борющуюся. С ним ей не нужно было быть идеальной и угодливой. Ей не нужно было притворяться благодарной за все, что сделала для нее Фэй, или делать вид, что они с Клэри близки, – просто для того, чтобы все видели, насколько она полна признательности. Ему она могла сказать что угодно. И она это делала. Она вслух сожалела о смерти матери, представляла, как сложилась бы ее жизнь, если бы та была жива. С ним она переставала давать правильные ответы и давала честные.

Вместе они мечтали уехать из Ладлоу навсегда, поселиться там, где никто их не знает, где они могли бы стать такими, какими только душа пожелает. Вечером во вторник они отправились на последнюю прогулку – так она это преподнесла, – и он потерял разум. Он умолял ее уехать с ним, набраться наконец храбрости, чтобы они смогли стать теми, кем всегда мечтали стать, вместе совершили решающий рывок к новой жизни, оставив прошлое позади.