Всегда лишь она

– Нет, – спешит успокоить ее Хэл. – Это был потерянный голубь Клэри. Какой-то ребенок обнаружил голубя и обратился к сотруднику парка. Малыш явно увлекается пернатыми, поэтому понял, что у птицы есть владелец. Голубь просто сидел там – на ветке, под которой лежала Энни. – Хэл на секунду замолкает. – …Словно охранял ее…

Он снова прерывается, и Фэй слушает ритм его дыхания.

– Думаю, если бы не этот голубь, мы не нашли бы ее, – наконец добавляет он.

– Хорошо, спасибо, – отвечает Фэй вежливо и сдержанно. Уже сейчас она чувствует, как происходящее меняет их. Смерть Лидии сблизила их, а смерть Энни разделит. Фэй позволяет этой мысли оформиться. Лидия стала началом, а Энни – концом, потому что даже лучшие истории когда-нибудь заканчиваются.

– Получается, задержанный тобою парень тут ни при чем? – продолжает она разговор.

– Получается, задержанный мною парень знает больше, чем говорит. Но нет, я не считаю, что он убил ее. Это был несчастный случай.

– И теперь ты собираешься отпустить его? – спрашивает она, потому что не хочет больше разрушать ничью жизнь. Все они, пусть это и трудно, должны двигаться вперед. Да, на исцеление уйдет много времени, целая вечность, но Фэй верит, что когда-нибудь оно случится, – и думает, что Энни согласилась бы с ней.

– Сначала я хотел бы услышать от него правду, но да.

– Думаю, он действительно любил ее, – говорит Фэй, просто потому, что так подсказывают ей чувства. Ее сердце сейчас – тугой ком в груди, и чья-то рука мучительно сжимает его изо всех сил.

– Мы все любили, – соглашается Хэл, и в его голосе стоят слезы.

– Постараюсь больше тебя не отвлекать, – добавляет она, хотя и сама не знает, что имеет в виду: расследование ли, слезы по Энни или его жизнь в целом. Впрочем, это, наверное, уже не важно.

Кенни

Он все еще без сна. Он выпил десятки чашек кофе, но его глаза по-прежнему слипаются. Стены маленькой комнаты, в которой его держат, сжимаются вокруг все плотнее, полицейские приходят и уходят, каждый со своими трюками и экспериментами. Один играет в сочувствие. Другой – жесток. Третий атакует его фактами, которые у них уже имеются, и этот самый интересный, так как помогает ему узнать, какими данными против него располагает полиция.

Коп тараторит о записях звонков, свидетельнице, заявившей, что видела их двоих на последней прогулке, но Кенни и так знает, что у них есть веские причины для подозрений. Он давно ждал этого момента, но думал, что найдет что сказать, когда придет время. Вместо этого в его голове пустота и он сидит молча, пока словоохотливый коп рассказывает ему больше, чем стоило бы. Но никто не приходит, чтобы остановить его.

Кенни раздумывает, не пора ли ему рассказать всю историю, когда в комнату заходит женщина и что-то шепчет на ухо полицейскому. Ее лицо мрачно, и, пока она говорит, лицо полицейского каким-то образом приобретает точную копию этого выражения. Он толкает своего партнера локтем, после чего оба встают и выходят из комнаты без объяснения причин. Кенни чувствует, что случилось нечто важное.

Теперь его оставляют в тесной комнатушке для допросов очень и очень надолго. Уже два часа дня, сегодня должна была состояться свадьба Энни. Кенни вышагивает взад и вперед, барабанит пальцами по столу, допивает холодный кофе и морщится от его вкуса. Они обеспечили его ручкой и бумагой, но он так и не решается записать свои показания, чтобы позже они не смогли использовать записи против него. Наконец он встает, выглядывает в крошечное стеклянное окошко на двери и пытается повернуть ручку. Чудо, но та поддается. Дверь не заперта, и он свободен.

Кенни выскальзывает в коридор, быстро осматриваясь и готовясь использовать классическое и не подлежащее обсуждению «Мне нужно в туалет», если вдруг кто-то объявится и спросит, почему он покинул комнату. Но коридор пуст.

Он направляется к лобби, думая, что уж тут-то кто-то обратит на него внимание, но этого снова не происходит. В лобби никого, и это уже по-настоящему странно. Когда копы привели его в участок, он успел заметить кое-кого на ресепшене, нескольких копов, толпящихся поблизости, нескольких людей на стульях в зале ожидания. А теперь он словно перенесся в город-призрак. Кенни не двигается с места и чувствует себя идиотом из-за того, что дает им фору, время понять, что он ушел, и выследить его. Ему совсем не хочется снова сидеть взаперти в маленькой комнате без окон.

И все-таки что-то явно не так. Так что, словно персонаж из фильма ужасов, любопытство которого берет верх над страхом, Кенни отправляется на поиски пропавших. Он поворачивается и идет назад, туда, откуда пришел, и жадно вслушивается, надеясь услышать голоса или звуки кофемашины… хоть что-то. Но в участке по-прежнему мертвая тишина.

Кенни оглядывается в поисках камеры, которая записывает его движения, гадая, не собрались ли они все в каком-то месте, наблюдая за ним и смеясь. Он так привык, что люди разыгрывают его, насмехаются, используют как объект для шуток, что автоматически ожидает этого даже сейчас.