Всегда в бою

Переговорив с Коноваловым, решили пройти к мосту. До него — метров 400. Но участок этот методически обстреливался вражеской артиллерией. Пришлось добираться перебежками. Где же саперы? Впереди, словно из-под земли, высунулась голова в шапке-ушанке, боец помахал нам рукавицей. Мы спрыгнули в окоп. В нем четверо красноармейцев и сержант, в нише — электрическая взрывная машинка, от нее к мосту тянулся провод. Сержант доложил:

— Мост к взрыву подготовлен. Старший группы сержант Сапельников.

По всей повадке виден в Сапельникове старый солдат, а лицо его мне незнакомо. Видимо, он из армейского батальона, действующего в нашей полосе.

— Так точно! — ответил Сапельников. — Сорок второй моторизованный инженерный батальон. — И, замявшись, добавил: — Вторые сутки без курева, товарищ полковник.

Раскрыл я портсигар, саперы разобрали папиросы, но один из них даже не подошел. Он стоял как-то особняком от всех, понурив голову.

— Чего пригорюнился? Ясны очи опустил, хмуришься, невесел? — спросил его Бронников словами популярной тогда военной песни.

Тот молчал. Бойцы заулыбались, а самый молоденький из них прыснул в кулак.

Это же фриц! — объяснил Сапельников. — Натуральный диверсант. Его взял красноармеец Пресняков. Подумал сперва, что это раненый. Одежда, как видите, наша. Лежит за бугром, пялит глаза на мост. Потом ползком-ползком к мостовым устоям. И притаился. Ну, Пресняков тихонько подобрался сзади, спрашивает: «Ты чего под мостом шаришь? Нить жизни потерял?»

— По-русски говорит?

— Кое-как. Но понять можно.

— Допросили?

— Обязательно. Имел задание порезать провода, обезвредить взрывчатку… Его отправляем в тыл.

На той стороне реки, у кирпичного завода, усилилась ружей-но-пулеметная стрельба. Из-за домиков карьером вылетела на шоссе наша конноартиллерийская упряжка. Перед мостом ездовые осадили коней, артиллеристы развернули пушку, открыли огонь, прикрывая отход батальона.

Скоро мы увидели стрелков, они шли по снежному полю реденькой цепочкой. Когда приблизились к мосту, в командире с выбившимся из-под шапки русым чубом я узнал старшего лейтенанта Марченко. Он возглавил 2-й батальон 40-го полка после того, как убыл в госпиталь тяжело раненный капитан Уральский.

Стрелки и артиллеристы перешли реку по мосту и тут же заняли оборону.

— Все собрались? — спросил я комбата.

Все. Раненых мы отправили в тыл загодя.

— Маловато у вас люден.

— Нас мало, но мы в тельняшках, — улыбнулся он. — Девяносто семь человек, товарищ полковник.

Быстро смеркалось. Из-за домиков кирпичного завода выполз немецкий танк, сверкнул огонек выстрела, снаряд разорвался под монастырской стеной. Потом появилось еще несколько танков, за ними, прикрываясь броней, шли фашистские пехотинцы. Приближались они к мосту медленно, осторожно.

Сержант Сапельников положил руки на взрывную машинку.

— Разрешите, товарищ полковник?

— Погоди. Впусти танки на мост.

Бронников вдруг потянул меня за рукав шинели:

— Смотри, ракета!

Зеленая ракета, а следом и две красные взлетели откуда-то с монастырского подворья, из-за смутно сереющих куполов и башен. И тотчас наверху, на стене, заплясали пулеметные огоньки. Очередь, взвихривая снег, прошлась перед нашим окопом, мы инстинктивно пригнули головы. Кричу Марченко:

— Фашисты в монастыре! Очистить немедленно!

Десятка полтора-два бойцов бросились к монастырским воротам. Поднялась стрельба, рвались ручные гранаты.

Очевидно, танкисты ждали этих ракет: машины, прибавив ход, рванулись вперед. Когда первая из них въехала на мост, сержант Сапельников резко крутанул рукоятку электромашинки. Грохнул взрыв — мост обрушился в реку вместе с танком.

Между тем на монастырском подворье разгорелся настоящий бой. Бойцы Марченко с одной стороны, связисты и разведчики Коновалова с другой окружали вражеских автоматчиков. Те были вынуждены укрыться в так называемом патриаршем дворце, где их вскоре и уничтожили.

Так закончился наш первый день в Истре.

Прежде чем продолжить рассказ, хочу вернуться несколько назад, чтобы добрым словом помянуть красноармейцев, командиров и политработников 70-го автотранспортного батальона. Трудно переоценить их вклад в общую боевую работу 78-й дивизии, особенно при отходах, когда все дороги простреливались не только артиллерийским, но и ружейно-пулеметным огнем противника, когда водителям то и дело приходилось браться за оружие, с тем чтобы пробиться со снарядами к огневым позициям артиллерии или, наоборот, с переднего края в тыл. Под Истрой, при выходе дивизии из мешка, бойцы автобата вывезли все наше имущество, склады с боеприпасами и снаряжением, а главное более 500 раненых.

Думаю, ветеранам автобата будет интересно узнать, как оценил их работу генерал армии Г. К. Жуков. Когда в штабе фронта обсуждался вопрос о нехватке транспортных средств, кто-то вспомнил о «неиспользованном резерве» — об автомобильном батальоне, который можно изъять из состава 78-й дивизии.

— Нет! — ответил командующий фронтом. — Автобат — неотъемлемая боевая часть дивизии. Его солдаты доказали это под Истрой.