Всегда возвращаются птицы

У каждого человека есть мысли ни с кем не делимые. Нормальные люди обычно раскрывают свои секреты из потребности в понимании, оправдании или жалости. Ларису секреты распирали независимо ни от чего, без оглядки на будущее, и прорывались стихийно, неукротимо, как воды из сломленной дамбы. Пароксизмы болтливости возникали независимо от места и часов действия, требуя немедленного освобождения. Очередной словесный рецидив нашел на нее во время общекурсовой лекции по научному атеизму. Лариса обреченно покрутила головой в поисках потенциального слушателя. В актовом зале, где проводилась лекция, ступенью ниже сидела Ниночка и прилежно конспектировала речь преподавателя. Боязнь вылететь из института и, как следствие, крушение планов, связанных с Гусевым, привели-таки несознательную Ниночку к смирению и учебе.

Лариса горько заплакала про себя, слыша запуск взрывного механизма. Слова подкатывали ко рту кислой изжогой, ими тошнило, будто Лариса переела сала. Если сейчас не сблевать, речевая рвота встанет колом в горле и просто задушит. Немного утешила мысль, что Ниночка живет в том мире, в котором Ларисе предстоит жить в недалеком будущем, поэтому должна понять… простить… Да конечно поймет! А прощать, может, и не за что. Лариса чуть помешкала, нагнулась и зашептала Песковской в ухо…

Ниночка засомневалась:

– Тебе поручили партийное задание? Кто поручил? Блошка?! Да ну!

Ниночкино недоверие показалось Ларисе оскорбительным. Разговорный зуд мгновенно расчесал и распалил ее язык до предела каления. Она уже не способна была остановиться.

Вначале Ларисин горячечный шепот на фоне атеистической философии почудился Ниночке бредом. Вслушавшись, она напряглась. А Ларису растащило не на шутку. Фраза за фразой оголилась тайна, оберегаемая ею всю зиму и до сих пор. Под учащенное тиканье неотвратимых секунд Лариса в истерическом раже признавалась, как записывала Ксюшины простодушные обмолвки, как подслушивала и подсматривала за друзьями, собирала сплетни о них. И как относила подробные записи парторгу. Именно так. По его заданию.

Лариса отчаянно надеялась, что Ниночка, будучи дочерью управленцев – ответственных лиц! – увидит в ее искренности отблеск маленького геройства. Разве абсолютная открытость не бесстрашна? Мысль о своем чистосердечии вселила в Ларису уверенность: она сделала выбор! Нечаянный рассказ исполнился острого смысла, а чувство вины притупилось.

Ой, да перед кем она виновата? В чем? В том, что борется с ядовитой шелухой, мешающей друзьям быть добросовестными комсомольцами? Ах, способ непригляден?! А какой еще есть? Лариса честно их предупреждала. Указывала на манипуляции сознанием советских людей со стороны запрещенных поэтов, развратной музыки, боролась с заблуждениями… говорила об этом в лицо!

Лариса одновременно гордилась своей правдивостью и холодела от примет Ниночкиной неприязни. Не по собственной инициативе она пришла к Борису Владимировичу, сам вызвал и расспросил, а потом предложил понаблюдать за группой. Да, не отказалась. Почему? Чтобы предотвратить худшие ошибки друзей.

На лице слушательницы застыло похоронное выражение. До Ларисы наконец дошло: ее непритворная откровенность оценена неверно, и каждое слово падает горстью земли над какими бы то ни было добрыми отношениями. Глаза Ниночки ответили на Ларисину честность таким же честным омерзением.

– Тебе не стыдно было писать на ребят «телеги»?

– Иди на фиг, – взвизгнула Лариса, чуть не плача, и преподаватель на миг недоуменно прервал речи о массовом истреблении ведьм германскими князьями-епископами.

Лариса бесхитростно доверила тайну совсем не тому человеку! Все погибло из-за глупой, изнеженной, влюбленной в Гусева Песковской. Ощущая аварийную непоправимость произошедшего, Лариса думала, что сейчас у нее разорвется сердце.

Возмездия не пришлось долго ждать. Ниночка не вняла просьбе хранить партийный секрет. Сразу поставив точку над i, заявила, что в перерыве выложит товарищам эту зеницу ока.

Вопреки Ларисиным опасениям, однокурсники не заклеймили доносчицу презрением и бойкотом. Курс был безмятежен. Ниночкино известие ограничилось узким кругом непосредственных жертв. Если бы компания устроила суровые разборки, Ларисе бы полегчало. Друзья поступили хуже: сделали вид, что ничего не случилось. Одна Ниночка не мудрствуя лукаво начала игнорировать Ларисино существование, как до дружбы… Впрочем, была ли дружба и стоило ли дружить с сомнительными людьми?