Всегда возвращаются птицы

Привычная к слежке в любых обстоятельствах, Лариса заметила: Гусев в ее присутствии стал осторожнее относиться к своим словам. Это он-то, испорченный насквозь! Ксюша, баптистка, успела побывать замужем за дезертиром, прилипла к иностранцу с мечтой рвануть за рубеж, а тут огорченно отводила глаза – осуждала, осуждала! Зная о трагедии в киевской Куреневке, Иза явно сочувствовала. Непрошеные ее попытки оправдать и простить были невыносимее всего при том, что Лариса давно догадалась: Иза имеет тайные связи с цыганами. Не зря же говорила о чем-то на рынке с цыганкой на их языке. Может, она сама цыганка? А еврейкой притворяется из-за фамилии. Лариса, кстати, не сказала об этом Борису Владимировичу. Иза прятала драгоценности – золотой кулон, роскошные серебряные серьги, чистила их зубным порошком. Не ворованные ли? А деньги у детдомовки? Действительно ли материнское наследство? Мать-то где их взяла? Большая пачка была и вдруг как будто исчезла…

Лариса терзалась. Промучилась с неделю, нашла комнату у частницы и переехала из общежития.

…Производственные кирпичные отходы, прорвавшие дамбу Бабьего Яра, убили многих. Лариса осталась жива и здорова. Снаружи увечье не всегда видно. В первый раз Ларису ранило, когда она увидела в селе труп отца, которого очень любила. Во второй – когда осознала, что жизнь в стране недорогая. В буквальном смысле недорогая: папина жизнь была оценена в сто тридцать рублей. За потерю кормильца осиротевшей семье выдали единовременное пособие – тридцать рублей и предложили сто кредита.

«Простые люди для них – дерьмо на лопате», – вздохнула мать.

«Для кого?» – удивилась Лариса.

Мать сказала – для муниципалитета, однако дочь поняла: в горестно ропщущие слова вложено нечто большее. В трамвайном депо отец был среди водителей на хорошем счету, и, если за его жизнь муниципалитет дал так мало, значит, незначительная жизнь школьницы Ларисы стоила сущие копейки. Дешевизна ЧЕЛОВЕКА потрясла ее душу до основания.

Отец сперва мечтал о квартире, хотел забрать бабушку из деревни, но квартирная очередь вечно отодвигалась то из-за многодетных, то у кого-то тяжело заболел ребенок. Благополучная во всех отношениях семья могла подождать. Мама вынудила отца сходить к большому городскому начальнику, немного знакомому ему по фронту. Отец потом ругал маму – секретарша в приемной не пустила просителя даже на порог. Лариса узнала, что загадка: «Не лает, не кусает, а в дверь не пускает» вовсе не о замке на дверях. Загадка о секретаршах.

Отец начал мечтать о собственном клочке земли с домом и садом и большую часть своей зарплаты откладывал на сберкнижку. По отцовским расчетам, через восемь лет семья сумела бы приобрести приличный дом и стала бы копить на машину. Ларисе строго-настрого запретили рассказывать подружкам о будущей частной собственности.

«Почему?»

«Потому что твои подружки разболтают мамам и папам, те – другим, и слух дойдет до моей работы. Люди скажут, что я – мещанин. Перестанут меня уважать, – ответил отец. Он стыдился своей маленькой мечты. Порицал какого-то начальника, который построил себе дачу за счет государства: – А нам твердит: «Нет слова «хочу», есть слово «обязан».

На трудовые сбережения отца мама украдкой исхитрилась справить по нему поминки в отчищенном, отмытом от дикой грязи общежитии, хотя поминать новых жертв Бабьего Яра, как предупредил участковый милиционер, горсовет запретил. Коллеги говорили о прекрасном человеке, работнике и семьянине. Лариса приглядывалась к ним и думала, во сколько бы их оценили. Кто-то через третьи уши слышал, будто отец пытался спасти школьника. Папу называли героем, а Лариса потихоньку на него обижалась. Вместо того чтобы бежать к родной дочери, спасать ее, жить и работать дальше для исполнения мечты, он зачем-то нырнул в топь за чужим ребенком. Мог бы подать руку, палку – нет, полез сам! И оба погибли бесславно и бесполезно.

В безымянном городе, куда отчим перевез семью из Киева, люди по секретным причинам умирали чаще, чем в городах с названиями. Располагая сведениями о сравнительной статистике из неведомых закрытых источников, обитатели «ящика» тем не менее не торопились бежать из колючего оцепления во внешний мир. Жили меньше, зато по Ленину: «Лучше меньше, да лучше». Отчима здесь повысили в звании и положили ему двойной оклад.

С первой получки отчим купил холодильник. За сто тридцать рублей… Лариса подойти не могла к холодильнику без того, чтобы не вспомнить отца и цену его жизни.

Поскольку стоимость водителя трамвая была теперь известна, стало любопытно, по каким денежным ставкам могут быть определены люди других специальностей. Лариса принялась вычислять приблизительный человеческий прейскурант с учетом профессий и трудовых навыков. Пульсом в висках стучали костяшки счетов: сколько стоят сотрудники отчима: в процентах? в розницу? оптом?..