Всего лишь пепел

Ко мне подошел Ободов, он, похоже, ожидал разноса и очень удивился, когда я его по-братски обнял. А может быть и не удивился? Там все готовы были обнимать друг друга по-братски. Ободов начал расхваливать батюшку отца Николая, сказал, что уже исповедовался и словно гора с плеч. Слушая, я наблюдал, как священник беседует с красивой девушкой. Они говорили совсем тихо, но вдруг девушка заговорила громче:

«Батюшка, так благословите меня идти в монастырь?»

«Нет на это, моя роднушечка, Божьей воли, — ответил тот, — тебе надо выходить замуж. Здесь и муж твой будущий стоит. Вот он!», — и отец Николай указал перстом на капитана Ободова. Тот просто окаменел от неожиданности, а девица вскрикнула и прикрыла губы ладошкой. Батюшка, сдвинув вместе руки, дал им знак приблизиться друг к дружке. Когда они сделали это, он перекрестил их со словами «Божие вам благословение». Не знаю, что думал в этот момент Ободов, глаза его были обалделые, но, по-моему, счастливые.

Кто-то задал отцу Николаю вопрос и тот, не замедлив, ответил:

«Как спастись? Подвигом. Как сейчас… Скорбишь — только не унывай и ни на кого никаких мыслей плохих не имей, всецело проси: “Господи, помоги и спаси всех, у кого горе”. Молись за детей, за ближних, за здоровых, за больных; и за тех, которые тебя обижают, проси: “Господи, прости их”, и Господь даст по вашим молитвам как надо. Душу надо спасать. Тело-то наше слабенькое: упало в могилку и разложилось, а душа безконечная, живая».

Не помню, сколько я ждал своей очереди на исповедь, сколько исповедовался — время там вело себя совсем не так, как здесь. Мне так показалось, что я вообще пробыл в этом храме часа три, а оказалось — почти сутки. И бойцы о том же говорили. Все исповедовались, слушали проповеди, беседовали со священниками. Даже Саня Риехакайнен подошел к аналою, к тому самому батюшке с бархатным голосом.

Мы еще не устали от бесед, как отец настоятель храма возгласил:

«Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа...» Это началась Божественная литургия. Она пролетела на едином вздохе и в конце мы все причастились Святых Таин.

После отпуста и благословения разбирали оружие.

«Мальчики, будьте готовы к неожиданностям, — предупредила Анна Васильевна и добавила: — но это пустое. Главное, помните, о чем тут говорили: вам за Россию ответ держать пред Богом, перед вечностью. Помните это!»

Не знаю, как кому на сердце легли ее слова? Но её услышали, это я как командир говорю, которому бойцы худо-бедно доверяют и душу свою иной раз открывают...

Итак, мы пошли на выход. Вдруг что-то зашумело, вроде бы даже была вспышка света, и мы все разом оказались на площади в центре деревни. Остальное вы знаете. Но одно могу утверждать: бойцы действительно как-то изменились, матюгов не слышно, да и разговоров пустых, всё думают о чем-то. А капитан Ободов признался сегодня, что обязательно сделает предложение той девушке, Ульяне.

 — Да уж! — Пузынёв потер застывшие ладони. — Не знаю, что и сказать. В общем, мозги вам прополоскали как надо! И всё эти мерзкие старухи…

 — Какие старухи? — насторожился Васнецов.

 — Эти, из конфетного домика. Аферистки!

 — Это вы про Анфису Сергеевну и Анну Васильевну? — с каменным лицом майор медленно поднялся из-за стола. — Они же, как родные мне теперь, как две мои заздравные свечки, как две лучшие жизненные минутки, которые и могут придти только вот так, случайно, потому что предвидеть, предугадать их невозможно. Не надо больше про них, подполковник, или…

 — Или что? Прольется кровь? — перебил Пузынёв. — Так я хочу тебе сказать, что этим знакомством ты целиком и полностью обязан мне! Это я организовал ваши учения в деревне. Думал, вы там пошумите, погремите, народишко-то оттуда и поразбежится. Потому что достали выше крыши с их церковью! Ничего, они теперь на примете, на подозрении, я их еще под нужную черту подведу!

Майор смотрел на него, широко раскрыв глаза. Кулаки его то разжимались, то с силой сжимались.

 — Ну и сволочь ты, подполковник! — сказал он, растягивая слова. — Пошел вон! Я же тебе душу раскрыл, а ты в нее нагадил. Лучше на глаза не попадайся. А услышу что-то плохое про деревню, убью!

 — Пуганые, не пугай! — ответил Пузынёв, но терпение майора испытывать не стал: кто их знает, контуженых? Он поправил на голове фуражку и быстрым шагом вышел из кабинета, на ходу бросив:

 — За угрозы еще ответишь, это тебе так с рук не сойдет.

На улице за ним увязалось несколько бездомных псов, здесь на городском отшибе они водились в особенном изобилии. Клянча еду, — так уж принято у этого бродячего племени, — они сквозь зубы рычали.

 — Прочь! Нет ничего для вас! — рявкнул Пузынёв, открывая дверь служебной «Волги».

Шофер, разгоняя собак, нажал на клаксон и резко утопил в пол педаль газа. За машиной протянулся длинный шлейф дыма.

* * *

Двигайся, не торопясь,

и день твоего мщения придет.

Херберт Ф.П.