Всего лишь сон

– И что тогда? «Конец фильма. Режиссер – Меган, лежащая на столе».

Брайан Джонс «сменил пластинку», и заиграла песня, которая вернула Меган в реальность. Пускай, это была не та реальность, в которой существует весь остальной мир, но ее мир полностью зависел от событий этой реальности.

I'm the boogie man, the boogie man…

Меган вздрогнула всем телом от мурашек, что пробежали по ней от этих слов. Выходя из палаты, она уже не увидела, как безликое тело сперва село на столе, а потом и вовсе свесило ноги, чтобы встать на пол. Баритон Джонса заглушил звуки шуршания простыни и скрипа голого, холодного тела по металлическому столу.

В коридоре все было по-прежнему. Меган прошла дальше мимо двух пар дверей, обернулась: за спиной снова шесть дверей, одна из которых все еще была приоткрыта, и лифт.

Еще одна дверь открылась, издав противный скрип старых, не смазанных петель. Наушники снова оградили слух от этих звуков. Меган лишь толкнула дверь на себя, но входить пока не собиралась. Хирургического стола там не было, а комната больше напоминала большой кабинет, в каком Меган раньше никогда не бывала. У стены стоял большой диван, на котором сидели мужчина и женщина. Мужчина сидел лицом к двери, в проеме которой стояла Меган, но не обращал на нее никакого внимания. Женщина – эффектная блондинка – сидела за его спиной и, казалось, что-то выискивала в его густых черных волосах. Меган не могла понять, что все это значит, как друг увидела, что довольно улыбающаяся жутко растянутой улыбкой блондинка извлекла из затылка ничего не подозревающего мужчины его еще пульсирующий головной мозг. Меган захлопнула дверь.

– Надеюсь, из-за того, что я здесь увидела, этому мужчине в реально жизни не грозит такое сумасшествие, – сказала Меган.

В коридоре усилился запах гниения, его запах. Она знала, что ее будут стараться запугать, потому держалась изо всех сил, чтобы не поддаться панике. Она обратила внимание на то, что дверь, за которой на столе лежало женское мертвое тело с открытой раной вместо лица, теперь закрыта. Идти по бесконечному коридору и просматривать все припрятанные для нее в нем декорации Меган больше не хотела. Она все-таки вернулась к идее с лифтом и нажала на кнопку вызова, указывающую стрелкой вниз. Брайан Джонс продолжал что-то петь под бас-гитару, но Меган уже не обращала внимания на музыку. И она все еще не слышала, что происходило вокруг нее. Наблюдая за странной парой на диване в кабинете, она не услышала, что лифт за ее спиной сперва открылся, чтобы принять пассажиров, а затем закрылся.

Она не знала.

Когда двери раскрылись, Меган увидела ту самую женщину, что лежала на столе, только теперь она была не одна: еще не менее пяти таких же голых, мертвенно-бледных женских тел с кровавым месивом вместо лиц смотрели на нее своими пустующими глазницами, а рядом с ними стоял тот самый железный стол. По его форме Меган поняла, что это был не хирургический стол, а стол с углублением для транспортировки трупов.

Вскрикнув, она попыталась попятиться назад, но из коридора в спину ее подтолкнула холодная пара рук еще одной мертвой дамочки аккурат в лифт в объятия остальных.

– Сучка! – закричала Меган. – Уберите от меня свои руки! Нежить! Дохлые сучки! Уберите руки!

Дверь лифта закрылась, погас свет. Меган противно ощущала на себе каждое холодное прикосновение, каждый до омерзения противный холодный палец, вдавливающийся в ее теплую, мягкую плоть. Обвисшие груди хлюпали по ней, как холодное, слишком твердое желе. Отвращение и чувство брезгливости переполняли ее, но они ничем не могли помочь в данной ситуации. Они понимала, что ее укладывают на железный стол и привязывают к нему руки и ноги. На тело капала вонючая густая слизь с гниющей плоти, которая должна была быть прикрыта кожей лица.

– У вас хреновый косметолог, сучки, требуйте компенсацию за свои испорченные рожи, – отозвалась бестактная Меган и наугад плюнула в темноту, надеясь, что попала в одну из «дохлых сучек».

Лифт остановился, раздался короткий звонок, загорелся свет. Меган, привязанная к столу, посмотрела назад за свою голову: за столом-каталкой стояла всего одна «голая, дохлая, смердящая сучка». Дверь открылась, и безликий труп выкатил стол в слабо освещенный коридор. Меган оглянулась и поняла, что находится на нижнем этаже, и для нее не было секретом, что обычно в больницах располагается здесь.

Безликая дохлая сучка заговорила, шевеля ничем не прикрытой челюстью, с которой капала вонючая жидкость:

– Боятся все. Страх – это нормально. Страх – это болезнь, которая в этих местах не лечится. Он – избавитель. Ужасный, жестокий избавитель. Но когда ты сильно болен, методы лечения не важны. Важен результат. Тот страх, что мы испытывали ночь за ночью, был кошмарным. И рано или поздно ты взмолишь его о прекращении кошмаров любой ценой.