Всего лишь тень

– Нет, он по-прежнему в коме. Но он больше не нуждается в искусственном дыхании.

Медсестра указывает ему дорогу и возвращается к своим пациентам. Александр медленно приходит в себя. На секунду он поверил, что чудо свершилось.

Он пускается в путь по коридорам, запутывается, спрашивает дорогу.

Наконец, минут через пять, он на цыпочках заходит в палату Лаваля. Как будто боится его разбудить. А ведь ему так хотелось бы разбудить его…

Подтаскивает стул к медицинской кровати, снимает куртку и устраивается.

– Привет, Спящая красавица. Надо же, какая симпатичная у тебя новая комнатка!

Он берет руку Пацана, сжимает ее в своей.

– И верно, ты лучше выглядишь.

Лицо Лаваля стало почти нормальным, таким же тонким и породистым, как раньше. Разумеется, он все еще под капельницами. По бандерилье в каждой руке. И еще он подсоединен к аппарату, который контролирует его давление и сердечный ритм.

Уже нет трубки в горле и в носу. И даже исчезли некоторые повязки.

Но новая нога не отросла. И глаза безнадежно закрыты.

– Я принес тебе вот это, – продолжает майор, выкладывая на тумбочку небольшой блокнот. – Но не для чтения, потому что он чистый…

Гомес отпускает руку лейтенанта и достает из кармана авторучку. Открывает на колене блокнот, пишет дату на первом листке.

– Это что-то вроде бортового журнала, – объясняет он. – Я буду отмечать в нем все твои улучшения день за днем. А еще все посещения и все, что происходит, а ты не можешь увидеть. Но о чем, возможно, захочешь узнать, когда… когда ты проснешься.

Александр набрасывает несколько строк своим угловатым почерком, потом поднимает глаза на Пацана.

– Мне очень жаль, – говорит он. – Я не приходил много дней, знаю, но у меня одно горящее дело. Расследование.

Он вспоминает, как Лаваль обожал футбол. Кстати, и сам играл, по-любительски.

Когда у него было две ноги.

Горло Александра сжимается, он сдерживает слезы.

– Хотя я сижу на скамейке запасных, с тех пор как ты загремел на эту койку, я решил снова выйти на поле… Думаю, я нащупал нечто серьезное. Мразь, которая нападает на женщин, развлекается тем, что сводит их с ума, пока они не выбрасываются из окна. Психопаты не совсем мой профиль, но раз никто не желает заняться этим делом, я взялся… Думаю, это не дает сойти с ума мне самому! И даже если я не буду приходить каждый день, я хочу, чтобы ты знал, что я думаю о тебе. Каждый день. Каждую минуту. Каждую гребаную секунду…

Александр резко оборачивается, видит в дверях палаты капитана Вийяра. Тот улыбается, почти нежно.

Гомес торопливо выпускает руку Пацана и закрывает блокнот.

– Можешь продолжать держать его за руку, – говорит капитан, подходя.

Двое мужчин смотрят друг на друга несколько секунд, потом Вийяр тоже садится.

– Ему вроде получше?

– Похоже на то, – соглашается Александр. – Во всяком случае, выглядит он лучше. И дышит теперь сам.

– А как ты?

Гомес удивлен, что Вийяр задал подобный вопрос. Вместо ответа пожимает плечами.

– Чем занимаешься целыми днями? Не слишком закис?

– Вяжу шарфики для благотворительных фондов.

– Говорят, ты втихаря ведешь какое-то расследование. Это правда?

– А что ты хочешь, чтобы я еще делал! В вязании я не силен.

В конце концов майор снова берет руку Лаваля в свою.

– Думаешь, он придет в себя? – спрашивает, помолчав, Вийяр.

– Не знаю. Если бы я мог отдать жизнь, чтобы он вернул свою, я бы это сделал.

Капитан качает головой.

– Ты всегда любил высокие слова, да, Алекс?

– Но это правда. Он в таком состоянии по моей вине. И клянусь, что я хотел бы поменяться с ним местами. Не только чтобы он не терпел то, что вынужден терпеть, но и потому, что меня бы вполне устроило оказаться в коме.

Вийяру вдруг становится очень не по себе.

– Алекс, мы бы помогли тебе, когда твоя жена ушла…

– Можешь сказать «умерла», – жестко прерывает его Гомес.

– Когда твоя жена умерла, – поправляется Вийяр. – Но ты не захотел помощи. Ты окружил себя пустотой.

– Нет. Пустота втянула меня. Это не одно и то же.

– Я знаю, что ты этого не хотел. Мы все знаем, что ты этого не хотел. Что ты не хотел рисковать Лавалем. Мы не забыли, кто ты.

Гомес чувствует, как к глазам снова подступают слезы. Поэтому он натягивает куртку и наклоняется поцеловать Лаваля в лоб.

– Я вернусь завтра, малыш. Веди себя хорошо, не доставай медсестер.

Потом пожимает руку своему заместителю.

– Спасибо, старина, – говорит он.

– За что? – удивляется Вийяр.

– Спасибо, и все.

Он закрывает за собой дверь, ускоряет шаг, чтобы побыстрее покинуть проклятые коридоры, беззвучно источающие болезнь и смерть. Хоть от этого Софи была избавлена. Свои последние годы она провела в их квартире, рядом с ним.

Едва оказавшись на улице, Гомес прикуривает сигарету и втягивает в себя большой глоток кислорода, ароматизированного никотином. Наслаждение…

Закрывшись у себя в квартире, Гомес растягивается на диване и проглатывает обед, способный привести в ужас любого диетолога.

Вечером он увидится с Хлоей. Все ради обеспечения ее безопасности. Очень личная охрана…