Всего несколько дней

Вестибюль встретил Антона шумом голосов, абсолютно повторяющих школу. Но вдоль всех его стен висели не похожие на школьные плакаты-картины. Антон не понял, что они означают. Стройная красивая пара — как нарядно одеты, изящны! — танцует. А тот куда-то бежит, приветственно подняв руку, такой же стройный, неправдоподобный красавчик в спецовке. Ничего себе спецовочка — в Большой театр ступай в ней на балет «Лебединое озеро».

«Куда я попал?» — думал Антон, догадываясь, что это не обычная школа. Но что же?

Он не успел спросить, где искать Семена Борисовича, как раздался звонок, типичный школьный звонок, зовущий на урок, и из комнаты с табличкой на двери «ДИРЕКТОР» появился сам Семен Борисович.

— Хвалю за точность, — сказал он. — Идем.

Не переставая удивляться и мало что понимая, Антон последовал за директором, который энергичным шагом привел его к двери: кабинет спецтехнологии.

— Здесь сейчас занимается группа мальчиков, — сказал Семен Борисович. — У нас в училище их всего две. Остальные девицы.

Вошли. Человек двадцать мальчишек, сидевшие за светлыми столиками, при появлении директора встали.

— Хорис Абрахманович! — обратился директор к молодому смуглому, чернобровому человеку с круто вьющимися черными волосами и быстрым взглядом черных глаз. — Вот тот юноша, о котором я вам рассказывал. Вчера потерпел аварию, отделался синяком, бывает хуже. Антон Новодеев. Наш новенький.

Не ослышался ли Антон? «Наш новенький». Он еще и не сообразил, где находится. Но понял: Семен Борисович решил взять его судьбу в свои руки. Видимо, руки у директора были твердые, умеющие управлять и направлять.

— Всего! После уроков зайдешь, — кивнул Семен Борисович Антону и удалился. А человек с необычным именем — Хорис Абрахманович — указал Антону место за столом в первом ряду и кому-то велел:

— Продолжай.

Вихрастый курносый паренек, оставшийся стоять и после ухода директора, принялся рассказывать неизвестные Антону истории. Антон слушал, удивляясь, а тем временем оглядывал кабинет. На полочках вдоль стен расставлены фигуры безголовых кукол в самых разнообразных мужских и женских нарядных костюмах.

— Одежда появилась еще в первобытном обществе, — рассказывал вихрастый. — Первобытный человек защищал тело от солнца сырой землей и глиной. Обмажется весь, слой за слоем, глаза только оставит — вот и весь его первобытный костюм. В холодных странах одевались в шкуры зверей. Скоблили, мяли, колотили, пока шкура станет помягче, тогда напяливают на себя, так и ходят. — Ученик почесал затылок, скосил в сторону взгляд и неуверенно выговорил: — Все.

— Все-то все, да неувлекательно рассказываешь, художественных деталей мало, — сказал учитель. — Садись. Ребята, представьте: палящее солнце, зной, тучи мошкары вьются над нами, спасения нет. Куда деваться? Как защититься от солнца, от экваторских ливней? Трудно жилось нашим предкам. Века, века… Человек растет. Человек хочет жить. Создавать, творить, любить, радоваться. Три условия жизни и творчества, без чего человек не может существовать. Еда. Кров над головой. И одежда. Понятно? Уразумели, какое важное дело — создание одежды?!

Он поднял над головой картину.

— Глядите, гречанка древних веков. Как благородно спадают волнами с плеч и драпируют тело куски материи!.. Располагать эту драпировку — искусство. Преддверие наших поисков, мастерства и фантазии. Но может ли наша современная женщина носить такой хитон? Как она в нем залезет в троллейбус? Запутается в складках. Да и климат не греческий. Словом, одежда переживает эволюцию, как все в мире. Постепенно я вам расскажу об одеждах разных времен, а теперь перейдем к спецтехнологии.

Он вынул из стенного шкафа мужское пальто. Так и сказал: «Мужское пальто», — снимая с вешалки игрушечное пальтецо, крохотное и в то же время настоящее, с воротником, карманами, пуговицами, все на месте, как полагается.

— Перед вами модель. Прежде чем взять в руки иглу или сесть за машинку, надо твердо знать последовательность операций пошива изделия. Безошибочно разбираться в деталях.

«Да они портного из меня хотят сделать! — ударила Антона догадка. Как кипятком окатило его. — Что вы, что вы! Никогда! Сию минуту бежать!»

Он не решился убежать и досидел до звонка, слушая и не слушая, что говорил учитель об упругости лацкана, номерах ножниц, портновской линейке.

«Никогда! Ни за что!»

13