Я свистнул ветру и почувствовал, как у меня начало сводить в судороге руку, как вытянулись пальцы, эти облачённые в тонкую плоть кости. К чёрту всё! Я воздел руку к небесам, позволив ей подать знак любому богу или дьяволу, который мог бы его заметить. Я свистнул сильней, и воздух задрожал. От осыпающегося каменного изваяния, перед которым я преклонил колени, поднялось облачко пыли, и на моих глазах приняло форму печального юноши, одетого по моде прошлого века.
— Зачем ты потревожил меня? — простонал он.
— Ты проспал более ста лет, — печально улыбнулся я, — и ты был так молод! Это не место для таких юных и прекрасных. Посмотри в мои глубоко запавшие глаза, на этом усталом лице. Разве не я больше всех заслуживаю вечного покоя?
Фигура огляделась и нахмурилась.
— Мне не нравились крадущиеся тени этой про́клятой долины. Но отец не внял моим мольбам, и тогда я вошёл в воды тёмного озера, став единым с тенью. Больше я не боюсь этого места как раньше, и хотел бы снова прогуляться по долине.
Тихонько продолжив насвистывать навязчивую мелодию, я протянул фантому сведённую судорогой руку. Подплыв ко мне, он уважительно поцеловал её, а затем, приблизил свой призрачный рот к моим губам, и моё горячее дыхание наполнило его бесплотное тело. Мёртвое существо выпило всю мою жизнь до капли.
Теперь я мирно покоюсь в глубинах небытия. Порой мне вспоминается отвратительная вещь под названием жизнь, но я отгоняю от себя эти воспоминания. Иногда, откуда-то издалека, слышится насвистываемая мелодия печальной души, чьё место я занял — души, которая страдает и хотела бы вернуться обратно в забвение. Но я остаюсь глух к её мольбам.
Примечания переводчика:
Рассказ Уилума Пагмаира "Эликсир забвения" появился в сборнике "Истории долины Сесква" (
Уилум Пагмаир
ПРИЗРАК ОБОЛЬЩЕНИЯ
"Меж совершеньем преступления,
И замыслом его, похоже всё
На наважденье, иль страшный сон."
"Юлий Цезарь" Шекспир
I
Кэтрин Уинтерс на мгновение остановилась на маленьком деревянном мостике и посмотрела на журчавший под ним Блейкс-Крик[31]
. Свет тусклого октябрьского солнца мерцал на воде ручья, а туманный воздух Кингспорта наполняли ароматы осени. Она была счастлива, что осталась здесь после окончания туристического сезона, старый город с его причудливыми, старомодными обитателями просто очаровали её. Пройдя по Орн-стрит, Кэтрин, наконец, добралась до антикварного магазина. Мгновение поколебавшись, она вошла внутрь, закрыв за собой дверь. Внутри царила тишина, прохлада и полумрак, это место больше походило на гробницу забытого прошлого. Она медленно шла мимо покрытых пылью предметов, пока не остановилась у того, что искала. Протянув руку, она взяла небольшую картину в рамке и осторожно стёрла тонкий слой пыли со стекла.От возникшей рядом с ней тени исходил аромат сирени.
— Здравствуйте, мисс Уинтерс, — булькнул тихий голос. — Вижу, картина заинтересовала вас.
— Так и есть. К счастью, моя мать прислала довольно щедрый чек, поэтому я могу побыть немного экстравагантной и позволить себе безрассудные траты.
Пожилая женщина улыбнулась толстыми розовато-лиловыми губами и провела тонкими пальцами по густым волосам.
— Матери такие чудесные создания, за некоторым исключением, — проворковала она флегматичным голосом, указав обкусанным ногтем на картину. — Его мать вообще не понимала.
— Вы сказали, что его звали Джереми Блонд?
— Да. Нервный молодой художник с тёмными печальными глазами и бледным безжизненным лицом. У нас в Кингспорте полно таких, но я никогда не видела, чтобы кто-то выглядел настолько измученным, бедняга.
— И это единственная его работа, которая у вас есть?