Вселенная Ивана Ефремова. Интуиция «Прямого луча»

Напуганные выстрелом фламинго дружно взлетели. Огромная стая розовых птиц поднялась в воздух и полетела на юг.

— Зачем убил? — спросил Иван, когда проводник, взвалив на плечи леопарда, зашагал в сторону биостанции.

— У меня свояк на таможне служит, — пояснил проводник. За шкуру леопарда хорошие деньги дают. На зарплату не проживешь, ведь у меня два сына и три дочери. И все кушать хотят.

Проводник говорил по-русски довольно хорошо. Еще, будучи в Баку, Иван отметил, что многие местные жители общаются между собой на великом и могучем. То есть на языке межнационального общения. А иначе, как бы общались между собой, азербайджанцы, лезгины, русские, талыши, грузины и другие представители народов России, съехавшиеся в быстро растущий центр нефтяной промышленности.

Раньше проводник, полное имя которого Ивану так и не удалось запомнить, жил в Баку. Работал, как и многие не нефтяном промысле. Потом Гарибыч — так Иван, на русский манер, называл проводника, перебрался южнее в Приморск, рядом с Карадагом, что в переводе с любого тюркского языка означает «Черная гора». Некоторое время промышлял ловлей рыбы, женился, а когда родились девочки-близняшки, перебрался на юг, в Лянкоран, район на границе Азербайджана с Ираном.

— Пойми, Гарибыч, — говорил Иван. — Здесь — уникальное место! В Кызыл-Агаче встречаются растения и животные, которых нет больше нигде в мире! Понимаешь?! Взять тот же демир-агач, то есть железное дерево, древесину которого обрабатывать почти невозможно из-за ее твердости. Думаешь много на Земле деревьев, которые тонут в воде?! Мы здесь заповедник устроим! А ты — леопарда убил.

— Ведь их здесь много! — горячился проводник. — Предки хищников всегда убивали!

Иван пытался втолковать проводнику, что хищники истребляют лишь самых слабых и больных животных, тем самым способствуя улучшению популяции, в целом, но по глазам Гарибыча молодой биолог видел, что проводник не хочет его понимать. Невыгодно ему было понимать.

— Еще раз увижу, — не обижайся, — предупредил Иван и продемонстрировал Гарибычу кулак. — Помнишь, как я Имрана отделал?!

Проводник прекрасно помнил, как Иван, после того как Имран убил дикобраза, схватил контрабандиста левой рукой за грудки, поднял его в воздух и дал ему правой рукой такого «леща», что несчастный потом неделю из дома не выходил. Стыдно было, что семнадцатилетний русский биолог оставил ему на лице такой «подарок».

— Где так драться научился? — спросил его тогда Гарибыч.

— А чего здесь учиться, — ухмыльнулся Иван. — Дурное дело — нехитрое. Просто от предков унаследовал немалую природную силу, которая мне уже не раз пригодилась. Я ведь почти всю гражданскую с красной авторотой прошел. До самого Перекопа. Там всякое бывало. А отец и вовсе на медведя с одной рогатиной ходил.

— Один, на медведя?! — усомнился проводник.

— Один, — подтвердил Иван. — У нас в роду все такие: первыми в драку — никогда, но если что, тогда уж, не обижайтесь! Ты меня хорошо понял?

— Да понял, я, понял, — хмуро ответил проводник, вспоминая отметину, оставленную Иваном на физиономии Имрана. — Только запомни — если на меня руку поднимешь, — убью! Я ведь даглынец, то есть горец, по-вашему. А у нас, по законам гор.

— Знаю, — прервал проводника Иван. — Горцы во всех странах воинственнее, чем жители долин.

Особого прокорма в горах не было, вот и приходилось совершать набеги…

В здании биостанции Иван продолжил писать статью. Ох, как много он хотел рассказать об уникальной природе Кызыл-агача!

О белых цаплях, столь интересующих академика Сушкина, покровителя и наставника Ивана, пославшего его сюда, на Каспий, о голосистых черных петушках-турачах, о каравайках и орланах-белохвостах, о скрывающихся в высоченном тростнике камышовках. Сушкин, бывший всю первую половину жизни орнитологом, невольно прививал Ивану интерес к птицам. Но не меньше молодого биолога интересовали куницы и дикобразы, полосатые гиены и болотные черепахи. В Кызыл-агаче был самый настоящий зоологический рай, здесь водились барсуки и огромные камышовые коты, водяные крысы и шакалы, волки, лисицы, те же леопарды.

И почему живем мы лишь один раз? Одну жизнь Иван проработал бы зоологом, вторую — палеонтологом, третью — капитаном корабля.

По вечерам он вспоминал романы Жюль Верна и Конан Дойла о доисторических животных, а еще, вспоминая свои морские приключения на Дальнем Востоке, Иван присматривался к должности командира гидрографического катера Ленкоранской лоцманской дистанции. И после работы в Кызыл-агаче, до октября ходил по Каспию. Капитаном.

После возвращения в Россию, Иван опубликовал в журнале «Охота» первую свою научную статью. И уже через год Большой Кызыл-Агачский залив объявили охотничьим заказником, а еще через три года там был создан заповедник.