Вселенная Ивана Ефремова. Интуиция «Прямого луча»

Но сейчас на дворе поздняя Пермь, никаких динозавров еще нет, и вольные наивные души уже увядающих диметродонов и дейноцефалов — наших кривых и косвенных, на седьмой воде без киселя, но таки родственников — парят в предвкушении будущего эволюционного взлета. Мы лучшими были и лучшими будем — так о чем беспокоиться? Не умрем, но изменимся! Такова историческая неизбежность! А отдельные трудности и недостатки — они всегда будут, пока естественный ход процессов не приведет их к искоренению. Зачем о них сейчас думать и говорить, когда в итоге все будут счастливы? Так, вероятно, рассуждают все эти, с позволения сказать, родственнички, больше похожие, по правде говоря, на отвратительных динозавров, нежели на каких-нибудь очаровательных гиенодонов.

Мда-а, это был лихой палеозой, мы развивались как могли! Поэтому студент Антипов вызвал в себе толику снисходительности. В конце концов, до динозавров 30 миллионов лет — прослойка времени достаточно безопасная. Не придут. И будут еще толпы цинодонтов в качестве избыточного разнообразия рулить на планете несколько миллионов лет, не понимая, что они — наивные лопоухие школьники и вместо протовибриссов следует наращивать познания в боевых искусствах. Эта солидная мысль не очень понравилась вчерашнему школьнику Антипову, поэтому он скомкал ее и быстро вернулся к текущим героям Пермского края. Все-таки трудно их упрекать в бездействии. Решать следует проблемы своего времени, ибо — времена не выбирают, в них живут и умирают! И местные философы это неплохо, видимо, понимают.

Да. в данное время быть эдафозавром — уже состоявшийся успех! Так Плотин или Ямвлих наслаждались когда-то закатным великолепием эллинской мифологии. Палеозой начался с плеченогих и трилобитов, но эти консервы с их образом жизни не могли рассчитывать на получение желтой майки лидера и довольствовались малым. Равно как и самые ранние морфо-эстетики австралийских сумчатых существ или городского гламура эпохи постмодерна — представители сланцев Берджеса типа обалдевшей от собственной эффектности и предчувствуемой пустоты и никчемности своего изящества сногосшибательной красавицы галлюциногении. А вот малозаметная и совершенно неэффектная пикайя проницательно вильнула в сторону не поверхностного симбиоза с псевдокристаллами внешнего скелета, но их опутывания своим мягким иньским телом. И с тех пор наступил всемирный матриархат, как утверждают представители всемирного радикального мужского союза.

Диалектику эволюции студент Антипов учил прилежно и понимал, что за каждое достижение приходится расплачиваться. Перенос скелета из внешнего положения во внутреннее всячески способствовал, но он же закреплял в первых бороздках протоархетипики позорную зависимость от женщины. То, что половой диморфизм появился раньше, представляет собой поверхностный феномен и лишь ничего не соображающее, полное прямолинейности и зависимое от очевидности мышление технократов-кроманьонцев способно придавать ему онтологический статус. Но студент Антипов был не из таких! Он понимал, что тупиковые ветви эволюции — так говорили раньше, или псевдо-эстетическая видовая морфоэкспансия, как сказали бы теперь, — лишь фокусы опытного иллюзиониста, силящиеся отвлечь внимание самопознающей духоматерии от узнавания самой себя в зеркале разума.

Зрить следует в корень! — эту старинную формулу преподавали еще в школе. Группа кистеперых граждан — вот одно из отдаленных следствий фундаментального решения пикайи жить пусть беззащитно, но по заветам номогенеза. А ползающие за палаткой сейчас в темноте синапсиды — отдаленное следствие того отдаленного следствия. Отдаленным следствием которого, в свою очередь, является сам студент Антипов, и он силой своего разума не даст угаснуть видовой памяти предков. Прославит каждого!

… Как и почему отказала автоматика, до того апробированная в тысячах больших и малых экспедиций? Понять это было невозможно, это просто был какой — то кошмарный сон — как мифы последних невинно убиенных неандертальцев. Но она отказала. Экраны погасли, вихревой хроногенератор «Сатурн-13» перестал мерцать в ультрафиолете. Отпугивающие сигналы прекратились. Немного энергии осталось лишь в парализаторе и еще нескольких мелких автономных приборах. И немного еды осталось, ибо пищевой психосинтезатор отказал также.

И почти сразу студент Антипов стал свидетелем мрачной драмы, коих разыгрывалось полно и в его отсутствие. Но тогда они были лишь частью существования биосферы, не более. Теперь стали шекспировским сюжетом. Это было непросто — понять, что стоишь лицом к лицу с гигантской, жаждущей насилия тварью. Корабли Колумба поначалу тоже казались аборигенам неясной оптической флюктуацией.