Вселенная любви

Петр, по обыкновению, расположился в заднем ряду, неосознанно удерживая вокруг себя личное пространство. Он безотчётно поднял крышку ноутбука и нажал кнопку. Процессор, этот не видимый чернорабочий, проснувшись заработал, со скоростью пятьсот миллионов операций в секунду. Пальцы коснулись кнопок и было заложено приложение на языке программирования Java. В левом окне редактора, процессор выстроил гирлянду связанных общей нитью папок и файлов. Имя приложению было дано символичное – “универсум”.

Пётр, как это обычно, к счастью, присуще идеально сложенным высоким сильным самодостаточным людям, был сдержан, добр, а его внутренняя уверенность окружающими воспринималась как скромность и даже застенчивость. Синеглазый Петр, с его не спешными движениями, немногословностью и рациональным ходом мыслей, распространял вокруг себя особую, на удивленье конструктивную и одновременно умиротворяющую энергию. Исполненный теплого света доброжелательный покой Петра удивительным образом заставлял всё стремительно вращаться вокруг него, словно он формировал собственную глубокую воронку в плоскости таинственного пространства-времени. Пётр был необыкновенным интеллектуалом и его ум постоянно испытывал насущную необходимость в восприятии знаний и в решении задач. Ему это доставляло удовольствие. Вместе с тем Петр ощущал постоянную необходимость в смене рода занятий, впечатлений и эмоций. Подобное разнообразие исключает пресыщение.

Голубоглазая художница взглянула на экран и на Петра, с немым вопросом – “это о чём?”.

– Это приложение должно описать вселенную.

– И оно уже что-то умеет? – спросила Кристина, а Петр увидел, как похожие на горячие синие звёзды глаза художницы мгновенно увеличились за счет выражения и внутреннего света.

– Нет, это только заготовка, которую нужно наполнить программным кодом.

– Во всяком случае, интригует – Кристина не могла не отметить сплав силы и интеллекта нового знакомого.

В эти мгновения собеседники ощутили необыкновенно сильное чувство, сковавшее их незримой цепью. Чувство это одновременно дарит человеку и ощущение безграничного счастья, и отчаяние от страха его лишиться.

Звуки пьесы умолкли. Началась овация.

Рука священника коснулась художницы.

– Представьте публике ваши картины, – с улыбкой прошептал дон Аурелио.

Священник торжествовал. Обычно его оратория была занята самодеятельными спектаклями и детскими праздниками. А тут, он условился о выставке с художницей, а она пригласила знаменитого музыканта и весь цвет необыкновенного города, по особым приглашениям, собрался в его обители, помнящей мягкую поступь великих художников, архитекторов и поэтов высокого возрождения.

Зал наполнился цветами. Добавили света и из тени проступили красочные полотна. Картины, развешанные на бордовых стенах, сложенных из старого кирпича на светло розовом известковом растворе, представились окнами в разнообразные светлые миры. Краски и форма потрясали безупречным вкусом и совершенным мастерством. Отдельные полотна выставили на мольбертах и белокурая художница, обведя публику улыбающимися влажными голубыми глазами, сама снимала с них покрывала. Делая это не спешно, останавливаясь перед полотном, оглядываясь, Кристина представлялась феей из потустороннего мира. Мановеньем руки художница дарила людям совершенные произведения не конъектурного высокого искусства.

Было заметно как у многих в наполнившемся движением зале заблестели глаза. Стали слышны слова: «капитал», «фантастика», «этого не может быть». Заработали телефоны. Защелкали фотоаппараты.

Художница, переходя от полотна к полотну, всякий раз на мгновение, не уловимым движением, поднимала глаза на сидевшего в глубине обширной оратории Петра. Кристину он пленил, и она заволновалась. Это была их первая и абсолютно случайная встреча. Их общим приятелем был музыкант. Он предвидел происходящее и с улыбкой наблюдал за обоими из круга собственных поклонниц, среди которых преобладали японки.

Минул час. В оратории появились новые лица с острыми как шило проницательными глазами. Это означало, что по Флоренции поползли слухи и на необыкновенное явление стали слетаться хищники.

– Откуда вы? – спросил художницу безупречно одетый сухопарый синьор неопределенного возраста и рода занятий.

– Я из России, из города Плёс. Он стоит на Волге, ниже Костромы и выше Нижнего Новгорода. Это город художников. Век назад его облюбовали Репин, Левитан и Шаляпин.

– Чем замечательно это место?

Поправляя очки синьор словно пытался удостовериться в истинности представленного его взору.

– В Плёсе скрыта душа России – Кристина не плохо говорила по-итальянски.

Музыкант, тряхнув пышной черной шевелюрой, объяснил:

– Плёс, это русская Флоренция. Он миниатюрный, на половину сложен из дерева, на половину из кирпича. Мне пока сыграть в нем не довелось, о чем я сожалею.

После импровизированного концерта рубаха на музыканте была совершенно мокрая и женские руки, держа свежую сорочку, увлекли пианиста в кулуары.