Вселенная русского балета

В то время филиал Большого театра находился в здании, которое теперь принадлежит Театру оперетты. На этой сцене выросли многие поколения артистов балета. Лепешинская сама себя называла «балериной филиала», и ей нравилось танцевать там. Возможно потому, что сцена филиала камерная, небольшая, а Лёля была маленькая, юркая и быстрая, и ограниченное пространство подходило ей идеально. Там она танцевала «Фадетту», «Коппелию», «Тщетную предосторожность», «Шопениану» и многие другие спектакли, демонстрируя невероятную технику, виртуозность и бешеный темперамент.

В танце Лепешинской находило отображение все, чем жила страна в те годы, а сама балерина говорила: «Я – продукт своей эпохи». Ее отношение к искусству, которым она занималась, было трепетным. За всю свою балетную карьеру Лепешинская не пропустила ни одного спектакля. На самом деле это подвиг – каждый балетный артист знает, как тяжело выходить на сцену в плохом самочувствии. Не подвести своего зрителя, ни разу не отменить свой выход на сцену – это свидетельство безграничной любви к делу, которым ты занимаешься. Один балетный критик писал о Лепешинской: «Ногами своими она точно кремнем высекает искры, в полетах она улыбается, и у нее горят глаза, как у юных парашютисток».

В это трудно поверить, но после спектакля балетные могли поехать компанией в тир, чтобы выбить десяточку на значок «Ворошиловский стрелок», а до утреннего класса прыгнуть с парашютом. Но артисты того поколения именно так и жили. Например, коллега Лепешинской Суламифь Мессерер была чемпионкой по плаванию. И, кстати, мой отец, хоть он уже немножечко из другого времени, тоже был чемпионом по плаванию, только в Латвии. Что касается Ольги Лепешинской, то свой первый орден «Знак Почета» она получила, когда ей было двадцать лет, а за всю жизнь она соберет орденов и медалей больше, чем любой боевой генерал. А тот самый первый орден – «Знак Почета» – она называла «Веселые ребята», потому что на нем были изображены юноша и девушка на фоне красного знамени.

Жизнь была насыщенной и разнообразной. И из этой насыщенности черпались сценический задор и неуемная энергия. Лепешинская успевала готовить балетные партии и быть активной комсомолкой, она даже копала метро вместе с первыми метростроевцами и умудрялась ездить «на картошку». Ее избрали комсоргом, а позже, вступив в партию, она работала в партийной организации театра. Это – атрибуты того времени, и в этом не было никакой обязаловки – люди все делали с задором и очень искренне. Когда в 1933 году Лепешинской поручили приобщить старых артистов к общественной работе, она организовала клуб, который потом вырос в секцию артистов балета при Центральном доме работников искусств (ЦДРИ). А начиналось все с энтузиазма юной Лёли.

Когда я думаю об Ольге Васильевне Лепешинской, я вспоминаю фильмы с Любовью Орловой, слышу музыку Исаака Дунаевского. Они – люди одной эпохи, одного времени. Время, однако, было непростое, но я вовсе не о терроре хочу сейчас сказать. В искусстве многое зависело от вкусов «кремлевских небожителей». Почувствовала это и Лёля Лепешинская, станцевав партию комсомолки в балете Шостаковича «Светлый ручей». Спектакль был назван «балетной фальшью» и снят с репертуара, потому что не совпал со вкусом «главного зрителя» страны.

Но Лепешинской, можно сказать, повезло. Она войдет в число артистов, к которым вождь будет благоволить. Искусство балерины Лепешинской нравилось товарищу Сталину. Он часто приходил на спектакли – заранее не предупреждая об этом, а иногда и не к началу спектакля. Сидел в ложе с левой стороны на уровне оркестра, и за бронированной занавеской его было не разглядеть. Но за кулисами, конечно же, сразу разносилось: «Сталин, Сталин в ложе!» Это всегда вызывало особенное волнение.

Симпатия Сталина к балерине Лепешинской проявлялась в том, что ее стали приглашать на закрытые правительственные концерты. Чаще всего такие концерты проходили в Большом Кремлевском дворце, где артисты выступали перед членами Политбюро, министрами и иностранными гостями, сидевшими за накрытыми столами. Лепешинская была лично знакома со Сталиным и рассказывала, как он, проходя мимо, часто спрашивал: «Как живете, стрекоза?»