Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Чем выше мы поднимались, тем меньше казался город, и тем меньше кислорода оставалось в воздухе. Ветра пока не было, и жара душила, охватывая своими плотными лапами. Дыхание было мучительным трудом. Ступени шли террасами, на площадки ложилась разряженная, не приносящая облегчения тень, изломанная корявыми сучьями черных, словно обгорелых деревьев. Земля вдоль лестницы была покрыта жесткой, серой травой, которая умерла, казалось, лет сто назад.

Мне чудилось, я попал в ад.

Ступени были удивительно гладкими, ни одной выщерблены, ни трещины, ровные, словно их высекали не люди — механизм, который не допустит ни ошибки, ни искривления, ни уклона. Ступени бесконечной чередой плыли перед глазами, и мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Мое тело хотело упасть и умереть, но я заставлял его двигаться все вперед и вперед. Злость давала силы. Нет, я дойду! Я не упаду даже там, за воротами, когда вступлю, наконец, на территорию Школы. Пусть они думают, что хотят, но я заставлю себя идти, стоять. Мое тело — это мое оружие. Оно должно быть подчинено мне, и я не дам ему выйти из-под контроля. Оно должно делать то, чего хочу я. А уж о нем я позабочусь позже. И разве оно когда-нибудь могло пожаловаться? Я всегда старался обходиться с ним по-человечески, лишь изредка выжимая его до пустоты внутри. Теперь мне придется выложить на всеобщее обозрение даже эту пустоту. И я шел на одном упорстве, а боль в икрах мало помалу утихала, уступая место одервенелой усталости мышц.

Вот подул ветер. Сначала неуверенно коснулся кожи, взъерошил волосы и отступил, словно стесняясь нового человека. Я с надеждой ждал знакомства и вот еще один порыв ударил мне в щеку. Еще и еще. Ветер креп с тем, как я всходил все выше. Он словно вытягивал из моего тела усталость, увлекал ее прочь, остужая разгоряченное тело.

Я поднял голову. По направлению к нам, прыгая через ступеньки, легко и беззаботно бежал мальчик. А над ним я уже видел конец подъема.

Чернявый, загорелый парнишка замедлил свой бег, приближаясь к нам, опустил свои карие глаза и остановился, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

— Учитель Ри! — сказал звонко он.

— Да, мальчик, — старик поймал меня за плечо и остановил. — Подожди. Мы поговорим.

Я покорно остановился, старясь за короткую остановку урезонить бешено бьющееся в груди сердце.

— Учитель Ри! — мальчик завел руки за спину, но так и не поднимал глаз. — Великий Сатринг послал меня к Вам с поручением.

— Говори, мальчик, — подбодрил его Учитель.

— Муж семьи отказался от титула Ученика, — сказал мальчик монотонно, словно читая заученный текст. — Его жена родила ребенка, зачатого Мужем семьи девять месяцев назад. От нее пришли известия: она не может заработать на прокорм, и малыш медленно умирает. Муж семьи потребовал вернуть ему имя, вызвав на поединок Воина. Он хочет уйти.

Учитель задумался, глядя на город у подножья горы невидящим взором, подом вздохнул.

— Запомни, малыш: бывает такие моменты в жизни, когда ты готов пожертвовать своей жизнью ради долга. Это хорошо. Это правильно. У Мужа семьи есть долг — он связал себя нерушимыми узами и потому обязан отдать свою жизнь. Именно потому мы не позволяем Ученикам иметь семью. Муж семьи стал исключением. Впрочем, он пришел сюда не по собственной воле, а уйти может когда пожелает. Но так ли это срочно, что Великий Сатринг послал тебя с этими вестями?

— Да, Учитель, — мальчик вовсе смутился, выслушав слова старика. Вряд ли он что-то понял.

— Он сказал, что поединок состоится сегодня, — выпалил мальчик.

— Как можно?! — всплеснул руками Ри. — Сегодня же день покоя!

— Так сказал Великий Сатринг, — совсем тихо ответил паренек.

— Тогда мы поторопимся, — кивнул головой старик. — Беги и скажи Великому, что я сейчас же направляюсь к нему. Надеюсь, поединок еще не начинается?

— Все ждут Вас, — кивнул мальчик.

— Беги, беги к Великому. Живо, — Учитель махнул рукой, и мальчик тут же сорвался с места, помчался что было духу вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

— Пошли быстро, — велел старик и с удивительной легкостью пошел вверх. Куда делась шаркающая походка? Он распрямился, шел твердо и с не меньшей легкостью, чем малец, уже практически достигший ворот.

— Это против правил, — сказал у меня из-за спины Воин.

— Правила устанавливает Великий Сатринг, — резко ответил Учитель. — Но я хочу поговорить с ним. Поединок нельзя начинать сейчас. Нужно дождаться прихода сумерек. Закат обозначит конец дня покоя, тогда соберутся все разбредшиеся по городу Ученики и Воины. Вот тогда можно начинать.