Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Все нормально, — проворчал я, подавая тягу на двигатели. Флаер, начавшись опускаться, послушно подался вверх, его слегка перекосило на левый борт, я поддал газу, но снова перестарался. Машина закачала крыльями, пошла на малой скорости зигзагами, но Воин пока не вмешивался, давая мне шанс почувствовать машину.

Интересно, — подумал я, — держать прямо вертолет, наверное, также сложно.

— Учти, — спохватился Воин, — здесь есть боковой ветер. Компенсируй его по вектору на приборах, — он указал мне на ряд шкал над головой. — Я понимаю, это сложно…

Машина выровнялась, задрала нос и я, чтобы не потерять землю, увеличил скорость.

— Ничего себе, полетели, — пораженно сказал Воин. — Флаер — капризная машина, требующая чуткого управления и долгих тренировок с хорошим инструктором. Поверни на 3 градуса по вектору 116, это наш курс.

Я видел, как напряглись его руки, готовые перехватить управление, потому что скорость нашего движения была уже достаточно велика, чтобы потерявший землю аппарат разбился вдребезги в случае одного моего неверного действия.

Я очень медленно прибавил мощности левому двигателю. Один процент, два, четыре. И сразу стал сбрасывать, понимая, что поворот уже начался. И все же немного перестарался.

— Теперь обратно на 1 градус, — удовлетворенно подсказал Воин. — У тебя отлично получается.

Общими усилиями мне удалось поставить машину на нужный курс. Воин немного расслабился, откинулся в кресле, давая мне вести флаер самому.

— Не забывай о ветре, — посоветовал он. — Ты прирожденный пилот, я не видел, чтобы кто-нибудь с первого раза мог совладать с дурным характером таких машин.

— Ему не хватает компенсаторов, — согласился я. — Достаточно усложнить программу…

— Тогда он будет представлять пилоту куда меньше возможностей в маневрировании, — покачал головой Воин. — Тот, кто умеет, может вытворять с этим аппаратом невообразимые вещи. Любая ошибка в управлении им заканчивается смертью. Я видел, как гибнут флаеры. Они переворачиваются в воздухе и падают вниз, разбиваясь на куски, кувыркаются, пока металл не разрывается. Во флаере нечему гореть, но его пассажиры в случае аварии оказываются расплющенными гравитационным полем, которое при ударе частенько направляется внутрь корабля. Так что, если тебе придется терпеть крушение на любой гравитационной машине, запомни: поняв, что управление уже не вернуть, долго не тяни, глуши двигатели. Тогда, возможно, у тебя будет шанс выжить. Теперь я возьму управление на себя, — Воин быстро свернул мою консоль, толкнув ее коленом и заставив убраться в приборную панель. — Видишь слева серый фронт? Это полоса бури. Там глубокая расщелина, каньон Туро, где протекают какие-то геологические процессы, и выходит газообразная порода, создающая разряженные поля. Если обходить ее, мы потеряем несколько часов, потому что с другой стороны вертикальный перепад высот. На гравитационном аппарате так просто не пройти, мы рухнем и разобьемся. Я проведу флаер через фронт, это всего пара минут приключений.

Мы летели прямо в серую муть.

— Каньон, это же тоже разлом? — уточнил я. — Мы не провалимся?

— Восходящие потоки удержат флаер, — беспечно отозвался Воин. — Но ремень можешь пристегнуть, чтобы не вылететь из кресла.

— А Учитель Ри?

Я коротко оглянулся и остолбенел: в машине кроме нас никого не было.

— Не бойся, он уже на месте, ждет нас, — Воин, довольный собой, хлопнул меня по плечу, забыв о моей ране.

— Эй, полегче! — не сдержался я.

— Прости, — погрустнел мужчина. — Не удивляйся проделкам учителей. Они — настоящие Вероны, если захотят, могут превратиться в пыль, в ветер или в змею. Для них нет границ. Ты же понимаешь, что я бы не стал учить тебя рулить этой посудиной, если бы Учитель Ри спал за моей спиной. Маневры машины разбудили бы старика.

— Ну да, — вынужден был согласиться я, осторожно потирая ноющее плечо.

— Я узнал, — помолчав, сказал Воин, — ты был ранен еще до того, как я воткнул в тебя нож.

— Теперь это дело прошлое, врач сказал, что плечо идет на поправку, даже несмотря на то, что ты здорово его подрезал, — я отвернулся.

— А ты сильно повредил мне руку, — отозвался Воин. — Кость треснула и сломалась шесть раз от одного твоего удара. Как ты достигаешь Средоточия Силы? Даже я, проучившись в Школе двадцать восемь лет, не почувствовал его, не коснулся…

— Не задавай мне вопросов, на которые у меня нет ответов, — отмахнулся я. — Людям с моей Земли дано от рождения многое из того, чему вы здесь учитесь годами.

— Я не верю, — покачал головой Воин. — И я, конечно, сам оплошал.

— Это когда? — с подозрением уточнил я.

— Когда хотел убить садовника. Сатринг даровал мне титул Воина в тот день, и я был собой необычайно горд. Я должен был доказать, что великая оказанная мне честь — не пустой звук, что я и вправду того стою. А вместо этого влез ты. Я необычайно разозлился и поступил опрометчиво, посчитав тебя — пришельца, новенького в Школе — слабым и не представляющим опасности.

— Значит, это честь — убить безоружного садовника? В этом доблесть?