Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Капитан? — Денис наклонил голову, выжидающе глядя на меня.

— Мы стартуем к Парлаку 13. Где пилот?

— По Вашему приказу он участвует в ремонтных работах.

Я поморщился. Это было уже слишком.

— Хорошо, корабль поведу я. Намечай курс прыжка.

— Есть! — с наигранным энтузиазмом рявкнул Сизов и плюхнулся обратно в кресло. Мне оставалось только делать вид, что так и должно быть. Я сел в капитанское кресло и пробежал пальцами по сенсорным клавиатурам.

— Ворон, приготовиться к старту.

— К старту готов, — донеслось из динамиков.

— Курс готов, — доложил Денис.

— Вербальное обращение к экипажу. Внимание! Внимание! Старт корабля через тридцать секунд. Во время входа и выхода из подпространства приказываю: прекратить ремонтные работы и быть готовыми к чрезвычайной ситуации. У меня все.

Обратный отсчет пошел, и Ванесса взялась за спинку моего кресла, не желая прикасаться к местам пилотов. Наверное, брезговала.

Корабль напрягся, загудели, разгоняясь, системы, нас потянуло вперед, Ворон вздрогнул и ушел в подпространство. Сильно сдавив уши, скакнуло давление, небольшая перегрузка легла на грудь, придавив к креслу — системы внутреннего жизнеобеспечения еще не были отлажены.

— Мы вошли в прыжок в 13.47 по карабельному времени. Точка выхода — 7.144.07.23. - 2 часа до сближения с планетой Парлак, ориентировочная длительность прыжка — 10 часов, — доложил Денис.

— Хорошо, продолжай дежурство, Сизов.

Я выключил консоль и встал, повернувшись к Ванессе. Ее лицо было совершенно белым, в глазах застыл животный ужас, губы дрожали — купалианка что-то шептала, но я не мог разобрать слов. Казалось, она молится. Совершенно бескровные ногти вцепились в спинку капитанского кресла, а волосы на голове растрепались и шевелились подобно ожившим змеям. В неподвижном воздухе рубки это шевеление казалось жутким и невозможным. Взгляд Вени был устремлен мне за спину, словно там она увидела приведение. Я растеряно оглянулся, но в рубке был лишь Денис, проверяющий вектор прыжка.

Внезапно мою кожу тронуло едва уловимое, ледяное прикосновение. Я поежился, приняв его за случайное недомогание, но в следующее секунду новая волна холода прокатилась по рубке. Протянув руку, я неуверенно шагнул вплотную к купалианке, пытаясь понять, что же все-таки происходит…

Бешеный шквал ледяной бури разметал мои волосы, заставил глаза заслезиться. Этот ветер, казалось, порвал мое тело на части, реальность померкла, и я по колено провалился в рыхлый снег. Ванесса смотрела на меня, застыв на месте. Я смотрел на нее, не в силах разрушить охватившие нас чары.

Вокруг выл ветер, и казалось, что он сейчас подхватит наши тщедушные тела, швырнет в свои потоки и, разделив, обрушит в пропасть.

Я с усилием повернул голову, оглядываясь, только теперь разобрав, что же на самом деле шепчет Ванесса:

— Этого не может быть, это все не настоящее, — повторяла и повторяла она.

Мы стояли на укрытом снегом утесе под низкими, бесцветными облаками. Огромный разлом разорвал здесь планету на две части; бесконечный провал устремлялся вниз, к такой же равнине как та, на которой мы стояли. Вокруг метался по снежной пустыне взбесившийся ветер. Его хлесткие вихри несли в себе рой колких кристаллов, секущих кожу. Небо казалось таким же белым, как и снег, укрывавший все вокруг.

Я отстранился от купалианки, не выпуская ее руки, и заглянул за край разлома. На равнине под нами стояли три огромные, высотой метров в пятьдесят, статуи из серого камня. Кружившийся вокруг снег не ложился на их плечи и головы, обессилено соскальзывал вниз, засыпая гигантские ноги. Изваяния были столь огромны, что лица их находились почти вровень с утесом. Словно величественные божества, они смотрели на нас своими остановившимися взорами, странные, похожие на греческих богов с грубыми, округлыми лицами, выражавшими суровость и каменное равнодушие. Их длинные одежды развивались пойманным в камне порывом ветра.

А за спиной Ванессы, на самом горизонте, на белом фоне призывно махала руками маленькая, одинокая человеческая фигурка. Она бежала к нам и, наверное, отчаянно взывала о помощи, проваливаясь в снег, падала, вставала и снова бежала, выкрикивая призывные слова, но ветер дул в ее сторону, став неодолимой преградой.

Ванесса в ужасе закричала, вырвав из моего заледеневшего хвата тонкое запястье. Развернувшись, я увидел, как одна из статуй подняла руку и потянулась к утесу. Очередной порыв нечеловеческой силой сбил меня с ног, бросив на женщину, и я сгреб Ванессу в охапку, пытаясь закрыть купалианку от ужасного прикосновения каменного гиганта…

Мы упали на пол рубки. Выла сирена, и монотонной голос из-под потолка равнодушно твердил:

— Опасность. Опасность. Искажение пространства. Опасность. Опасность…

Кожи коснулось показавшееся огненным тепло воздуха, но оно было не в состоянии разогнать холод ледяной планеты, пропитавший нас до самого сердца. Денис наклонился надо мной, не решаясь прикоснуться к посиневшей, покрытой тонкой корочкой белесого льда, коже.