Вселенский неудачник

В ту же секунду к нам рвануло Лукичей двадцать. Меня моментально окружили, сбили с ног и схватили за руки. Я видел вокруг себя одинаковые небритые физиономии, в глазах которых светилась одна вполне определенная мысль. Не сомневаюсь: при других обстоятельствах и я поступил бы так же.

— Кого бьете, себя бьете! — заорал я и, не надеясь на снисхождение, стал лягать наседавших на меня Лукичей ногами. Двух или трех мне удалось украсить синяками, а одному расквасить нос, но скафандр это не уберегло.

Сосредоточенно пыхтя, двойники сорвали его, оставив мне лишь носок на правой ноге, а затем набросились друг на друга и стали перетягивать скафандр каждый в свою сторону.

С разных концов луга и из леса, горя желанием принять участие в драке, к нам неслось еще человек двести Лукичей. Сообразив, что в такой свалке мне наверняка свернут шею, я перестал размахивать кулаками и побежал под гору. Уже спустившись с холма, я посмотрел наверх и с удовлетворением заметил, что больше всего достается заложившему меня Лукичу, который ухитрился-таки напялить отнятые у меня брюки. Он весь уже был изукрашен синяками, нос ему свернули набок, однако брюки упрямый двойник не отдавал и лишь сосредоточенно пинался, проявляя завидное мужество.

Внезапно в голову пришла ужасная догадка. Вдруг, воспользовавшись сумятицей, кто-то из Лукичей забрался в ракету? Что ему теперь стоит взлететь и бросить меня на произвол судьбы на незнакомой планете в одном носке?

Я повернулся и, спотыкаясь, со всех ног помчался к звездолету. Добежав до «Блина», я забарабанил в люк кулаками и завопил:

— Эй, Мозг, пора отсюда смываться!

— Смывайся как-нибудь без меня! — язвительно заявил Мозг.

— Как это без тебя? Открывай!

— Не открою!

— Почему? — гневно взревел я.

— Не имею права.

— Как это?

— Когда хозяин покидал ракету, мною был получен приказ не открывать никому, кроме него. А как я могу быть уверен, что ты — это он, если вы все биологически абсолютно идентичны? И сам-то небось не знаешь точно, настоящий ты или одна из копий?

— Я — настоящий. Когда проснулся, на мне был скафандр, — воскликнул я.

— Ну-ну… И где же он сейчас? — поинтересовался Мозг, направляя на меня свой видеоглаз.

— Его уже нет. Но у меня остался носок… — оправдываясь, заявил я.

— Тоже мне аргумент, — фыркнул Мозг. — До тебя сюда приходили еще трое, и все утверждали, что они — настоящие Титы. И на каждом что-нибудь было. У кого шлем, у кого часы, а у одного галстук…

— Мерзкие самозванцы! Гадкие фальшивки, которые меня ограбили! — завопил я, сообразив, что опоздал.

— Ну, это еще неизвестно, кто кого ограбил. Откуда я знаю: вдруг ты тоже один из грабителей? Или, по-твоему, в твоем носке есть нечто такое, что делает его убедительнее галстука или часов? Где, скажи мне, шкала ценностей, которая ставит этот кусок материи выше, чем шлем, брюки или другие предметы экипировки? — разглагольствовал Мозг.

— Так ты не откроешь? — перебил я его.

— И не подумаю.

— Смотри, дошутишься! — пригрозил я, оглядываясь в поисках камня потяжелее.

— Если собираешься разбить иллюминатор, забудь об этом. Один Лукич уже пытался, да только стекло-то теперь бронированное, вот он и убрался ни с чем. Правда, для вразумления пришлось слегка стукнуть его током, — фыркнул Мозг.

Поняв, что он не собирается открывать мне люк, я отошел. Мерзавец Мозг явно забавлялся моей беспомощностью, и я решил не доставлять ему удовольствия. По крайней мере остальных Лукичей он тоже не пускал — и это было уже хорошо.

Удалившись от ракеты метров на сто, я сел на траву и, наблюдая за табунами шляющихся везде Титов, задумался. Для меня было абсолютно ясно, что все Лукичи являются моими копиями или клонами, каким-то образом возникшими этой ночью. Я вспомнил свой сон и преследовавшее меня ощущение, что я в нем не один. Значит, так все и было: пока я спал, во мне внимательно и бесцеремонно копались, разбирались, как я устроен, разглядывали мои мышцы, кости, межпозвоночные диски, сплетение внутренних органов, просвечивали кору мозга, считывая воспоминания о детстве и недавних событиях. Когда же все мерки с меня были сняты, началось массовое производство идентичных клонов. Причем тот, кто изготавливал мои копии, занимался этим так усердно, что воспроизвел даже шрамы и серу в ушах. Единственное, о чем он (она, оно, они) не позаботился, был скафандр, который он (она, оно, они) вполне логично счел не имеющим прямого отношения к моей биологии.

Оставалось только понять, кому нужно заселить моей скромной персоной целый мир? Я напрягся, пытаясь припомнить все, что когда-либо читал или слышал о подобных случаях. Что-то вполне определенное не давало мне успокоиться. Почему-то я был уверен, что ключ к этой загадке уже лежит у меня в памяти.