Вселенское эхо разбитого кувшина

Остановив своё падение над самым краем каньона, режиссёр ввёл в кадр пространство внутри него. Лестригон увидел Ивана Шляпникова, своего заклятого врага, с которым они неоднократно сталкивались в прошлой жизни, в различных частях света и исключительно на археологических раскопках.

Впрочем, назвать подобные столкновения случайными было нельзя. Скорее, речь шла о столкновении их интересов. Шляпников – служил интересам науки, а Он – своим собственным. И если первый из них был – идеалистом, учёным и археологом, то второй – аферистом, бизнесменом и чёрным копателем. Весьма странно, что, даже узнавая себя на экране, Лестригон не мог вспомнить своего прошлого имени, как если бы его не было вовсе.

Однако события на экране начали развиваться и весьма стремительно. Шляпников, в окружении довольно весёлой компании двух стариков и девицы, приближался к цели своего путешествия – к храму Грааля. Всей компании осталось пройти несколько метров узкой части «капли», чтобы попасть в широкое пространство каньона, где расположился фасад храма и вход в него.

Осторожно, почти неслышно следуя за ними, двое чёрных копателей ждали момента для штурма и захвата добычи. И вот, момент настал. Иван с друзьями прошли поворот каньона, отделяющий их взоры от храма, и замерли, торжественно сняв шляпы. В это время его напарник по бизнесу Джонсон неожиданно чихнул, кашлянул и не сдержался одновременно, да так громко, что это стало всеобщим достоянием.

На странный звук обернулись все, даже насекомые засуетились вокруг двух бизнесменов. Он отчётливо видел, как Шляпников, что-то красочно промахав и прошлёпав губами своим сотоварищам, бросился в сторону храма, успев помахать в их сторону кулаком, но не ему лично, а напарнику, испортившему всё дело, которого хорошо знал по имени.

– Джонсон, за…нец! – разобрать последнее слово было невозможно, так как порыв ветра дул от незадачливого Джонсона в сторону Ивана.

Вполне возможно, что Джонсон, стоящий к Шляпникову гораздо ближе и достаточно хорошо знающий русский, разобрал всё. Он побагровел от злобы и обиды, изменился в лице и бросился за убегающим русским археологом, сопровождая его совсем неприличными словами.

Когда парочка бегущих оторвалась от него на приличное расстояние, до него дошло, что он рискует потерять Грааль навсегда, так как желающих заполучить Чашу – уже двое, а третий, он всегда лишний. Сорвавшись с места, как молодой мустанг, он рванул за убегающими в храм.

То, что случилось через секунды после его старта от угла каньона, на экране прокручивалось в совершенно фантастическом ракурсе. Фигуры Шляпникова и, догоняющего его Джонсона, вдруг увеличились, но не полностью, а частично. Их ноги стали видны, словно через невидимую линзу, тогда как тела остались прежних размеров.

Шляпников, оттолкнувшись левой ногой, занёс правую – для прыжка через две ступени входа в храм. Движения замедлились, став почти покадровыми слайдами, и он увидел на крупном плане левой кедины Ивана, что её красный шнурок длинными усами болтается позади бегущего. В этот миг, огромный башмак Джонсона наступает на эти, распластавшиеся красные усы.

Сильный рывок остановил полёт Ивана, который рухнул на ступени парапета, тогда как Джонсон кувырком перелетел через упавшего обидчика, но, вспомнив о Граале, махнул рукой на Шляпникова и, показал ему увеличенную невидимой линзой здоровенную фигу, после чего устремился вглубь храма.

– Джонсон, скотина! Убью! – проорал он, огибая тело лежащего Шляпникова.

Пулей, проскочив огромную резную каменную арку, он увидел тело Джонсона, исчезающее в небольшом проходе в дальнем конце зала.

– Джонсон, остановись мерзавец! – заорал он вслед.

Ему показалось, что он услышал краткий вскрик и глухой удар, как если бы мешок с кукурузой упал с плеч носильщика. Впрочем, ему не было до этого дела, надо было догнать Джонсона, который опережал его в погоне за Граалем.

Неожиданно, его собственное изображение остановилось, затем, отпрыгнуло назад на несколько шагов – в прошлое, а оператор вновь вознёсся над храмом, крыша которого вдруг стала прозрачной, позволяя увидеть догонялки сверху. Увиденное потрясло его до самых костей. Лестригон увидел, как фигурка Джонсона выскочила из зала с аркой и направилась к лежачему каменному льву, напоминающему египетского сфинкса, но с поджатой левой лапой.

Через мгновение произошло ужасное. Стоило Джонсону приблизиться к громадному каменному зверю, как страшный удар лапы размозжил его голову, отбросив беднягу на стену, как мешок с кукурузой. Когда он сам выбегал из огромного зала, его напарник уже лежал у стены, ничком, мёртвый, справа от выхода.

Неожиданно, сознание Лестригона переместилось в тело того, другого, в себя самого, который бежал к своей смерти по полированным плитам храма. Выскочив из зала, он не обратил внимания на, лежащего справа от него, мёртвого напарника. Меж огромных лап каменного льва он увидел проход в келью, после чего, его внимание привлекло странное движение над ним.