Всем, кому должна, – прощаю, или От любви страховки нет!

– Шубу хочешь? Куплю, если напишет дарственную.

Слово «шуба» произвело магическое действие, и лицо невестки просветлело.

А Эдик продолжил распекать супругу:

– Будь ты умнее, и насчет матери бы мне мозги не выносила. Она ночью и к ребенку бы вставала, и тебе с ним днем помогала. Ведь нелегко же все одной.

Он сел рядом с женой и погладил ее по руке.

– Нелегко. Все на мне! – тяжело вздохнула невестка и стала оправдываться: – Гормоны. Видеть ее не могла. Как ходит, шаркая ногами, как гремит кастрюлями, когда я сплю. И противно было, она же уборщица. Возюкается в грязи, а потом все в дом несет и к еде прикасается. Я же не знала, хорошо ли руки она мыла после всего. И меня тошнило!

– Ну, знаешь! – отдернул руку Эдик. – Это был токсикоз. У меня от стряпни матери ни разу изжоги даже не было, а после твоей я уже сколько раз расстройством страдал. Сама бы почаще руки мыла.

– Готовь тогда сам, если не нравится! – разобиделась Людочка.

– А работать ты за меня будешь? – накинулся на нее сын.

Они опять начали собачиться, а мне так противно стало. Захотелось оказаться подальше от них. Тени сгустились, и их голоса стали отдаляться, смешиваясь, превращаясь в какофонию звуков, а потом все заволокло тьмой.

* * *

Я села рывком на постели, чувствуя легкое головокружение и горечь во рту.

– Простите, что разбудила! Его сиятельство уже несколько раз спрашивал о вас. И я взяла на себя смелость… – затараторила Таша, закрепляя подхватами раздвинутые шторы.

Из окна лился солнечный свет, вызывая резь в глазах. Я заморгала, прикрыв их ладонью.

Слишком резким был переход из сна в реальность. От болтовни Таши воспоминания о прошлой жизни теряли яркость, отходя на второй план. Не знаю, сон это был или я действительно смогла заглянуть в другой мир и увидеть, что там происходит, но возвращаться к той жизни не хотелось. Даже за сына душа больше не болела. Эдик и Людочка вызывали омерзение. Как я могла воспитать такое эгоистичное чудовище?! Хотелось бы думать, что это гены его папаши. Не зря же говорят, что кровь не водица. Но и своей вины я не отрицала. Нельзя сильно баловать детей, нельзя! Теперь я это понимала.

– Мне кажется, он приготовил для вас какой-то сюрприз!

– Что?

– Князь с нетерпением ждет вашего пробуждения. Уверена, он приготовил для вас сюрприз, – повторила служанка.

– Почему ты так думаешь?

– Уже с утра принесли платье для прогулки. Я немного поговорила с посыльным и узнала, что распоряжение портнихе от князя поступило поздно вечером. Они хоть и удивились заказу, но работали всю ночь.

– А почему удивились?

– Платье не вашего статуса. Больше подходит зажиточной горожанке. Я поэтому и решила, что его сиятельство задумал нечто необычное. Извините, что разбудила. Вы не сердитесь?

– Нет. Ты правильно поступила, – успокоила ее и откинула одеяло.

Я княгиня, ко мне относятся с почтением, и больше не нужно каждую копейку зарабатывать потом и кровью. Пусть прошлая жизнь остается тяжелым, кошмарным сном. А что делают с кошмарами? Стараются как можно быстрее забыть после пробуждения. Не хочу больше ничего знать ни об Эдике, ни о Людочке. Даже долгожданный внук не вызывал эмоций. В жизни все возвращается бумерангом. Однажды Богдан вырастет и решит, что отец ему больше не нужен и мешает жить. Поймет тогда Эдик, как это больно.

Взгляд упал на скомканную записку, отброшенную перед сном.

– Таша, посмотри. Это твое?

Я взяла злополучный листок и протянула ей.

– Нет. А что это? – удивленно покосилась она, но в руки так и не взяла.

– Прочитай.

– Простите, но я не умею, – смутилась девушка.

– Как?! – Привыкшая, что у нас нет безграмотных, я была шокирована, но быстро взяла себя в руки. – Тогда, может, кто-то из убирающих в комнате девушек это потерял?

– Точно нет. Они тоже не умеют читать. Прислуге, убирающей в личных покоях, это не требуется, и даже вредно. Так господа уверены, что никто не сунет нос в их личные бумаги во время уборки. А я только учусь грамоте. Стала сразу, как только вы повысили меня и назначили на должность старшей служанки.

– Кто же тебя учит?

– Договорилась с одним из учителей, что пригласили для вас. Им пока все равно нечем заняться.

– Леди Зоргана еще не составила мое расписание? – спросила я.

– Она больше не уполномочена решать эти вопросы. А его сиятельству не до них, вы же только поженились, – смутилась Таша.

Ну да, на данном этапе наших отношений князя заботит мое образование совсем в иной области, и эти уроки он преподавать желает лично.

Я нахмурилась, посмотрев на бумажку. В свете данных обстоятельств получается, что эта писулька предназначалась именно мне. Но что за бред про спасение души? Да еще второй раз это обращение «дочь моя». Отец Самиры мертв. Именно Самиры, себя я ею не ощущала, хотя умом и понимала, что это как бы я и есть.

Вот что бывает, если вытащить душу из тела и заставить прожить другую жизнь. Пусть и вернули обратно, но в одну реку нельзя войти дважды. Я другая и совсем непохожа на прежнюю.

– Леди, можно спросить? Что в этой записке? Почему вы решили, что она моя? – подала голос Таша, не совладав с любопытством.