Всем отделениям уголовного розыска. Часть 2

Свет от керосиновой лампы тускло играл на золотом шитье погон. Фитиль почти прогорел и начал чадить. Улагай раздражённо поморщился и чуть сильнее, чем следовало, надавил на карандаш. Грифель обломился с тихим хрустом.

– Поручик! Принесите нормальный свет и карандаш! Карты не видно, невозможно работать! – крикнул Сергей Георгиевич.

Молодой офицер в мундире с аксельбантом внёс лампу со свежим фитилём и, положив рядом несколько заточенных карандашей, вышел тихо прикрыв дверь. Генерал неодобрительно посмотрел ему вслед: «Не иначе, как уже отписал маменьке, о своих геройских подвигах! Театр военных действий, а он при аксельбантах. Наверное, уже видит себя на параде в Екатеринодаре!»

Он вновь склонился над картой, отмечая линию фронта по последним донесениям.

«Бабиев молодец! Кавалерийскую дивизию под Бриньковской разбил вместе с бронепоездом. Говорил, что Левандовского¹⁹ за малым не пленил», думал он, тщательно нанося на карту красную стрелку, направленную на Тимашевск. Народ начинает подниматься. Если удастся соединиться с Фостиковым, то успех обеспечен!

– Ваше превосходительство, – раздался голос адъютанта – к вам просится на приём, – и, помявшись, добавил – офицер с той стороны.

– С той стороны? – Сергей Георгиевич удивлённо поднял брови, – что ж, просите …

Поручик расстегнул кобуру и приоткрыл дверь.

– Вы решили выступить в роли телохранителя? – усмехнулся Улагай.

– Я не прощу себе, если по моей вине Россия потеряет последнюю надежду в вашем лице, – просто сказал адъютант, – можете отдать меня под суд, но пока мы не узнаем его намерений, я вас с ним наедине не оставлю, – и не дожидаясь ответа, крикнул: – Войдите, господин есаул!

В комнату вошёл высокий мужчина с неумело перевязанным плечом. Сделав три чётких шага, он принял строевую стойку: – Командир 3-й сотни 1-го Хопёрского, Её Императорского Высочества Великой Княгини Анастасии Михайловны полка, Кубанского казачьего войска есаул Омельченко. Прибыл в ваше распоряжение для дальнейшей службы.

– Присаживайтесь, – кивнул Улагай, – расскажите, откуда вы и как вам удалось пробраться?

Когда Свят закончил, генерал задумчиво произнёс: – Значит, вы утверждаете, что красные знали о готовящемся десанте…

– Так точно, ваше превосходительство, – Омельченко вскочил и вытянулся по стойке смирно.

– Не беспокойтесь, – махнул рукой Сергей Георгиевич, – как вы считаете, можем ли рассчитывать на поддержку местного населения?

– Можете, – глядя ему в глаза, твёрдо ответил Свят, – уже везде вспыхивают восстания. Народ поднимается на борьбу с большевиками. Его высокопревосходительство поступил мудро, поручив возглавить десант именно вам. Вы пользуетесь уважением и любовью среди казаков и одного вашего слова достаточно, чтобы объявить сполох и повести за собой народ.

– Весьма признателен вам, за столь высокую оценку моей скромной персоны, – усмехнулся генерал, – что вы хотите?

– Коня и шашку, – ответил Омельченко. Улагай кивком указал на повязку, всю в бурых пятнах запёкшейся крови: – Как вы посмотрите, если я предложу вам должность офицера особых поручений. С вашим знанием области и местного населения вы можете быть полезны при штабе.

– Ваше превосходительство! – Омельченко встал, – осмелюсь напомнить, что с началом войны вы, находясь в отпуске, прибыли к театру военных действий и будучи тяжело раненым, предприняли все меры для скорейшего возвращения в строй²⁰.

– Да… – задумчиво произнёс Сергей Георгиевич, – были когда-то, и мы рысаками, – и отогнав от себя воспоминания, спросил: – Где вы обучались?

– В славной школе!²¹ – вытянувшись в струну, ответил Свят и после секундной паузы добавил: – По славной училищной традиции!

Улагай встал и протянул руку: – Очень рад встретить однокашника, хотя, мог бы и сам догадаться по вашей выправке. В волчью сотню к Колкову²² пойдёте?

Омельченко щёлкнул каблуками и склонил голову: – Почту за честь, ваше превосходительство!

– Алексей Петрович! – он взглянул на адъютанта, который все это время безмолвно стоял около двери. – Пригласите фельдшера, пусть обработает рану, накормите ужином и определите на ночлег. Утром распорядитесь выдать обмундирование и направьте к Колкову.

Свят уже направился к двери, когда Сергей Георгиевич неожиданно спросил: – Скажите, есаул, Лермонтовская борозда ещё не стёрлась?

– Никак нет, ваше превосходительство! Это место в курительной комнате по-прежнему священно для каждого юнкера!

Полковой фельдшер обработал рану и сделал укол: – Вам повезло, есаул, кость не задета, – и, наложив свежую повязку, добавил, – завтра к вечеру зайдёте, сменим бинт.

– Завтра к вечеру я уже надеюсь быть в боевых порядках полковника Колкова – ответил Свят.

– Тогда вам, вернее, вашей ране повезло! У Георгия Ивановича практикует прекрасный врач, коллежский асессор Всеволод Игнатьевич Белоклинский, не затруднитесь передать от меня нижайший поклон! А я вам сейчас коечку приготовлю.

Утром, увидев в окно адъютанта, Омельченко подошёл к нему: – Алексей Петрович, доброе утро! У вас есть время заняться моим обмундированием?