Всем отделениям уголовного розыска. Часть 2

– Нехай во дворе щиплет, а то в солдатский котёл попадёт, – ответила женщина, внимательно разглядывая повозку, – а вы откудова будете, я бачу не наши вы?

– Из Поповической мы, приехали кавуны на рыбу менять, – Сабельников, взял арбуз, постучал по нему пальцем и протянул женщине, – угощайся, ты первая на дороге попалась, хорошо, хоть не с пустым ведром.

– Да я не глазливая, – улыбнулась женщина, с удовольствием принимая подарок.

– Если есть у тебя рыба, можем сменять.

– Рыба то есть, только как вы её везти собираетесь по такой жаре? – хитро прищурилась она, постреливая глазами в сторону кавалериста, который был помоложе остальных и явно ей приглянулся.

Парень рассмеялся: – Да кто ж за свежую разговор ведёт! Нам, душа моя, сухая нужна! Копчёную тоже возьмём, этот товар в Екатеринодаре в трактирах и пивных с руками отрывают, – и пригладив чуб, добавил, – меня Егором зовут, а вас как величать?

– Глафира, – смуглые щёки слегка порозовели, но она, не отведя глаз, добавила, – заходите, хоть чаю попейте с дороги.

Они загнали телегу во двор и сели на лавочке под большим раскидистым орехом.

– В хате душно, и прибраться не успела, – извиняющимся тоном сказала Глафира, ставя на стол горячий самовар.

Из-за угла тяжело передвигая лапы, вышел чёрный, с рыжими подпалинами, весь в репейниках старый пёс. Он полакал воды, подошёл к гостям и внимательно всех осмотрев, лег около Сабельникова, который обмакнув в варенье кусочек хлеба, протянул псу и потрепал его за ухом.

– Глянь, Анатольич, и пёс тебя признал! – весело воскликнул артиллерист, – и вчера на ночёвке к тебе кошак приблудился!

– Хунхуз хороших людей за версту чует, – улыбнулась Глафира, – старый уже. После японской муж его кутёнком приволок.

– А муж? – вопросительно взглянул на неё Егор.

– Живой у меня муж, – улыбнулась женщина, – пошёл до брата, кабанчика забивать.

– По такой жаре? – удивился Егор.

– А что, лучше чтоб солдаты забрали? – спросила в ответ Глафира.

– Откуда они взялись? – сделав удивлённое лицо, спросил Сабельников.

– Вы хлопцы чи шо²⁴, из Америки приехали? – недоумённо спросила женщина, – нешто не знаете, что Врангель десанту высадил! На Екатеринодар идёт!

– Так он же в Ахтарях высадился! Мы поэтому на Гривенскую и пошли, чтоб с ними не столкнуться.

– Вот и пришли! У нас генерал какой-то стоит. Фамилия у него не русская, двойная какая-то. Пушки у него, кони, – вздохнула она, – только жить начали спокойно, так на тебе! Опять война! Только два дня стоят, уже у половины станицы птицу да скотину сожрали. Хорошо хоть, что мы с краю живём.

– Не свирепствуют хоть? – спросил артиллерист, которого как выяснилось, звали Анисимом.

– С народом особо не лютуют, что с нас взять, а вот активистам, кто не успел уйти, худо пришлось. Чекиста, он у нас оперуполномоченным был, зарубили. Молодой совсем хлопчик, баский²⁵ такой! Наверное, бумаги какие-то забыл и назад вернулся, тут кавалеристы навстречу! Он двоих застрелил, а третий его шашкой достал. Милиционер у нас Спиридон Евграфович, хороший дядька, из станичных, у всех в уважении был. Повесили его и жинку плетьми отходили, чтоб под ногами не путалась, когда из дома забирать пришли.

– А что, он по форме ходил? – лениво спросил Сабельников, наливая очередную кружку чая, – видать по ней и узнали, кто он есть.

Глафира всплеснула руками: – Да он дома хворый лежал! На него Прохор показал, ещё тот гад! Ни в жисть товар в долг не отпустит!

– Лавку, что ли держит? – зевнув, спросил Анисим.

– На рынке самый большой лабаз его, – вздохнула Глафира, – и дом у него каменный, железом крытый, аккурат супротив церкви стоит.

Допив чай, они поблагодарили хозяйку и, подарив на прощанье ещё два арбуза, милиционеры поехали в центр станицы.

Когда они свернули с окраины, сразу стали заметны признаки скопления войск. Навстречу прошли два солдата, разматывая телефонный провод, в конце улицы казачий полувзвод у колодца поил коней, а неподалёку проехали три телеги гружённые снарядами.

– Запоминайте, куда провод тянут, – не оборачиваясь, произнёс Сабельников.

Около правления на земле валялась измазанная в грязи красная тряпка, в которой с большим трудом можно было узнать знамя. Рядом, на телеграфном столбе висел человек. На босых ступнях и безвольно повисших руках, уже проступили синие с прозеленью пятна. Узел был затянут спереди, голова задралась вверх, и лица, на котором сидел большой чёрный ворон, не было видно. Он раскрыл крылья, каркнул и стал перебирать когтистыми лапами, от чего повешенный начал медленно вращаться.

Егор непроизвольно потянул с головы картуз.

– Не трожь кепку! – тихо сказал Сабельников, – не разглядывая и не останавливаясь, проезжаем мимо. Он не успел закончить фразу, как сзади раздался резкий окрик: – Стоять, господа путешественники! Куда путь держим?

Молодой подпоручик, с солдатом и вольноопределяющимся²⁶ стоял, положив руку на кобуру: – Ну так куда путь держим? – повторил он, поигрывая стеком.

– Да мы, собственно ваше благородие, уже пришли, – спокойно ответил Сабельников, – из Поповической, кавуны на рыбу менять подрядились хозяину.