Всем сердцем

Зверь на груди яростно заревел, раздирая когтями мое тело. Сознание увлекло в белую мглу, где появлялись фрагменты происходящего, где альфа шанаров нападал на Светлану, пытаясь овладеть.

Лютая ненависть и буйство подчинили сознание, и я отключился от этого мира, превращаясь в медведя и перемещаясь в кулон, подаренный своей женщине.

Невидимой силой, представляющий собой для них, откидывал оборотня, пока он не ушел. Лишь когда Светлана успокоилась, меня мгновенно перенесло в свое тело.

Резко поднялся, хотя меня до сих пор рвало от боли после перекидывания, и направился к Гавору.

Мужчина валялся на песке с закрытыми глазами, но не дремал, мгновенно поднявшись:

– Ворай, что случилось?

– Светлана находится у Лоргана. Я отправляюсь за ней по другой части пустыни, а ты остаешься здесь за главного.

– Нет, это я должен ее защищать! И к тому же я намерен…

Лерок не договорил, услышав неистовое рычание моего зверя. В бешенстве, я легко поднял мужчину за грудки в воздух, цедя каждое слово:

– Она моя женщина! Посмеешь подойти ближе, убью.

– Тарлан, ты… женат! – задыхаясь, хрипел Гавор.

– Это решаемо и уже неважно… – буркнул я, отпустив друга на песок, и накинув свою кольчугу на тело, сухо произнес:

– Постарайся вернуть всех здоровыми.

– Хорошо, – проворчал лерок, держась за горло, а потом добавил: – Не дай девочку в обиду!

Громко зарычал, но ничего не ответил. Не до разбирательств. Главное, успеть вовремя, чтобы ничтожный шанар не обидел мою женщину!

Глава 16

Светлана

Сколько я сидела – не знаю, но приближающиеся шаги услышала мгновенно, как только почувствовала запах трав. Обернулась и увидела старую женщину, хромающую и направляющуюся ко мне. На голове косынка серого цвета, прятавшая седые волосы, и длинное коричневое платье, потертое и старое. Лоб в морщинах, но это совсем не искажало лица, даже сейчас было видно, что женщина в молодости была красавицей.

Я внимательно посмотрела ей в глаза, и немного растерялась:

– Вы…

– Я – Толения, пришла пригласить тебя поужинать со мной в моем доме.

Медленно встала и с опаской побрела к ней. Обычно не вызывали у меня старушки ужаса, только уважение и сожаление, ведь ко мне они приходили с болезнями, а не радостью поделиться. И эта не исключение, но если вспомнить нападение малолетней пигалицы, то на этой планете нельзя никому доверять.

Подойдя к ней очень близко, ответила на ее приветствие:

– Светлана… Буду очень рада знакомству.

Старая женщина кивнула и, показав рукой на тропинку, по которой я пришла, пошагала вперед. Я следом за ней, оглядываясь по сторонам в ожидании подвоха. Через несколько секунд, как только мы поравнялись, я спросила:

– Толения, скажите, а что происходит с плененными тайхарами у вас в неволе?

Женщина только глубоко вздохнула и буркнула:

– Ой, девочка, не стоит тебе знать об этом. Зачем? Жестокость везде и повсюду, и для твоего блага лучше не задавать таких вопросов, забыть о пленных, быть послушной и услужливой женой.

– А не лучше искоренить жестокость в своем племени, чем забывать о насилии?

Старушка покачала головой и, посмотрев в сторону, куда мы видимо и направлялись, не отрывая взора от одной точки, пояснила:

– Раньше… давно, было по-другому, но звери не пожелали терпеть слабость сородичей, и выгнали шанаров без зверя, тем самым, проклиная свою расу, обрекая на жалкое существование детей сильных пар. Злость, отчаяние, страх – все приобрело одну форму – жестокость по отношению ко всему, в том числе и к себе.

– Еще бы, с таким-то альфой… – проворчала я, считая, что какой предводитель, такие и шанары.

– А каким быть ребенку, пятнадцать лет прожившему с ворхами?

Я изумленно замерла и переспросила:

– Почему монстры его не съели?

– Не знаю, что с ним там происходило, но вернулся он другим, не таким как раньше. Жестоким, агрессивным… безжалостным.

– Боже, но как он смог выжить там? – пораженно воскликнула я, недоуменно разводя руками.

– Мы-то его давно похоронили, а потом он явился… Дикий и злой, в глазах ненависть. Ни с кем год не общался, а потом кинул вызов альфе и победил его, растерзав в клочья. С тех пор он управляет шанарами и все безоговорочно ему подчиняются, либо смерть, – тихо проронила Толения и пошла впереди меня.

Все мысли были о Лоргане, воспитанном среди ворхов, пожирателей человеческой плоти. Тошнота подступила к горлу, но через секунды благополучно прошла. Мы повернули в сторону одинокого ветхого домика и вошли в избу.

Стояла на пороге жилища и осматривалась. Хижина женщины напоминала вигвам индейцев. Шкуры на полу, на стенах травы, в уголке посуда.

На огне, разведенном на земле, обложенным камнями, на железных прутьях висел казан. Женщина убрала его в сторону и, показав рукой на мягкие черно-красные шкуры, принадлежащие когда-то неведомым животным, указала садиться.

Толения налила суп в деревянную посуду и подала мне, потом вручила лепешку и буркнула:

– Ешь.

– Спасибо, – благодарно выдохнула, чувствуя, как желудок урчит от голода, и принялась за еду, отмечая отменный аромат и необычный вкус. – Очень вкусно.