"Всем сердцем с вами". Клара Цеткин

— Нет, госпожа Цеткин, ни в коей мере. Но дело в том, — он вздохнул с наигранной грустью, — что времена меняются. И должен вам заметить, что те самые слова, которые вы изволили произносить в Криммитчау три года назад… Сегодня они звучат иначе.

— И что же из этого следует? — спросила Клара холодно.

— Вам надо это подписать, Для формы. Просто для формы…

Тронке поднялся и щелкнул замком сейфа. Нырнув в сейф, он извлек из него всего-навсего хорошо знакомый Кларе экземпляр «Равенства». «Стоило ли его держать в такой секретности?» — подумала Клара и тут же увидела, что газета сплошь расчеркана красным карандашом.

— Попрошу вашего внимания, фрау Цеткин, — сказал Тронке, заметно укрупняясь, может быть, благодаря важности и значительности происходящего. — Вот ваша статья. И вот строки: «Такая родина не может быть отчизной для эксплуатируемых». Если понять смысл этой фразы точно, то она сеет сомнение в душе патриота…

— Но ведь выше очень ясно говорится о застрельщиках войны, о том, как они понимают патриотизм. Слова «такая родина» подразумевают умаление понятия родины эксплуататорами.

— Я-то все хорошо понимаю, фрау Цеткин. Но поймет ли вас темный человек, простой рабочий?

— Надо полагать, здесь не место для ведения дискуссии по этому вопросу, — резко сказала Клара. — Может быть, господин Тронке ближе подойдет к цели нашей беседы?

— Цель нашей беседы… Цель, так сказать, предупредительная. Я хочу посоветовать вам, чтобы впредь именно о таких понятиях, как патриотизм, защита отечества, на страницах газеты не высказывались бы мнения, заставляющие подводить их под ту или другую статью закона. — Глаза Тронке уже не были мелкими, в них был почти вызов.

— Наш закон, фрау Цеткин, очень, оч-чень точён и, я бы сказал, педантичен в определении антипатриотических высказываний. И хотелось бы, чтобы вы привели свою газету в соответствие с требованиями закона, фрау Цеткин.

О, это уже слишком! Клара поднялась:

— Господин Тронке, «Равенство» будет говорить полным голосом, пока оно существует. И я тоже.

В дверях он задержал ее на мгновение:

— А ведь я имел удовольствие знать вас раньше, фрау Цеткин. И вашего мужа также. Давно. В Париже.

Уже на улице очень издалека пришел к ней образ молодого человека с мелкими чертами лица. Да, она несколько раз видела его. Но не обращала на него внимания…

Она не нашла извозчика и пошла быстрыми шагами, инстинктивно стараясь поскорее уйти от этого дома.

«А этот разговор тоже симптоматичен. Нажим на прессу… В ожидании чего? Войны?» — подумалось ей, когда она подходила к своей редакции.

В 1910 году на Международной социалистической конференции женщин делегатки семнадцати стран тепло приветствовали Клару, организатора этого высокого форума женщин мира.

Здесь были приняты решения по важнейшим вопросам женского движения.

Здесь по предложению Клары Цеткин женщины-социалистки приняли решение и о ежегодном праздновании женского дня. Этот день, по мысли Клары, должен носить международный характер. Женщины всего мира посвящают этот день агитации за свои права. Хотя против предложения Клары и раздалось несколько осторожных голосов, в целом оно было принято участницами конференций с энтузиазмом. Политическая прозорливость Клары и ее единомышленниц подсказала им огромную историческую важность женского дня. Это решение отвечало самым насущным и сокровенным устремлениям женщин всех наций. Уже в 1911 году тысячи женщин вышли в женский день на улицы, неся красные стяги.

С того форума 1910 года, впервые установившего женский день, ежегодно и повсеместно этот день отмечался как день борьбы женщин за мир и свободу.

И всегда и всюду в этот день мысли женщин устремлялись к «нашей Кларе», первой учредительнице женского дня.

Много позже Клара не раз встречала день Восьмого марта в стране победившего социализма…

В начале августа 1914 года в Берлине стояли жаркие дни. По улицам беспрерывно маршировали солдаты. Это были не те снаряженные по-походному воинские частя, которые вдалеке от главных вокзалов грузились в вагоны с надписями «С богом и кайзером — на русских варваров!». На улицах под ликование фанфар маршировали такие стройные шеренги, словно состояли они не из живых людей. Кайзер произносил с балкона пышные речи, рейхстаг готовился рассматривать вопрос о военных кредитах. Под каждой крышей прощались, плача или красуясь. Мужчины на тротуарах вздымали свои трости, словно смертоносное оружие. Дамы срывали с головы шляпы и махали ими проходящим солдатам, пренебрегая прическами во имя патриотизма. А владельцы мясных лавок объявили дешевую распродажу свиных ножек для холодца…

Сегодня, третьего августа, Германия объявила войну Франции. Завтра ожидается вступление в войну Англии; на стороне Франции Россия…

Дни идут, решающие дни.