Всем стоять на Занзибаре

– Тогда проанализируй следующее, – сказал, чудовищно хмурясь и уставившись в пустоту, Чад. – Постулировать: Заложенные в тебя данные о Бенинии верны. Вопрос: Что понадобится для того, чтобы согласовать их с остальным массивом известной тебе информации? Иными словами, какие дополнительные предположения ты должен сделать, чтобы принять данные и поверить в Бенинию?

Разинув рот, Рекс дернулся, как марионетка, сделал еще полшага вперед. Норман увидел, как во всем бункере, в котором теперь царила мертвая тишина, нарушаемая лишь эхом голоса Чада и гудением мыслительных процессов Салманасара, по лицам расплылось изумление.

Совершенно очевидно!

Пауза, однако, все тянулась, тянулась и тянулась, пока не стала невыносимой. Еще секунда, подумал Норман, и он закричит. И…

– Что на население воздействует сила неизвестной природы, заставляя его отклоняться от известных моделей человеческого поведения в сходных обстоятельствах в ином месте.

– Сал, – вполголоса сказал Чад, – такая сила существует, и в настоящее время ее изучают эксперты, чтобы установить ее природу. Повторено трижды подряд!

Он повернулся вместе с креслом на сто восемьдесят градусов и встал на ноги. Только тут Норман увидел, что, несмотря на холод в бункере, с его лба градом катится пот и на бороде образуются сверкающие капли.

– Ладно, – устало сказал Чад. – Попробуйте спросить у него теперь.

Напряжение разом спало. Незнакомый Норману программист метнулся к освобожденному Чадом креслу и протараторил в микрофон вопрос. Раздался ответ:

– Прогнозируемые дивиденды по Бенинскому проекту будут равняться…

– Остановить.

Программист поднял глаза на Рекса.

– Думаю, ему удалось, сэр! – воскликнул он.

– Кто-нибудь, принесите мне выпить! – крикнул Чад Маллиган.

Прослеживая крупным планом (26) Всему свое время

На расставленных друг над другом рядами мониторах снова и снова гоняли пленки с записью рапортов различных патрульных машин лондонской полиции. Записи крутили ради компьютера, отвечающего за предотвращение преступлений, который отметил одну пленку и, снабдив ее кодовым номером, отправил сержанту-детективу аналитического подразделения.

Код был следующий: 95 (нарушение евгенического законодательства) – 16 (торговля наркотиками) – 01 (женщина) – 22 (вероятный возраст) – 01 (применимо к отдельному индивидууму).

Насмешливо скривив губы при мысли, что нарушение евгенического законодательства может быть совершено отдельным индивидуумом, сержант прокрутил пленку с рапортом до соответствующего места, уже зная, чего ожидать: явно беременную терку засекли в состоянии наркотического опьянения, вызванного действием того или иного препарата, и на случай, если это ягинол, дело полагалось расследовать.

Сержанту показали – это входило в инструктаж – несколько эмбрионов после ягинола. При виде пары-тройки слайдов кое-кто из его курса побежал блевать в туалет. Ему самому удалось подавить позывы, но с тех пор его мучили кошмары, в которых он видел себя отцом такого вот монстра: без глаз или без рук или ног, или хуже того, без самого мозга. На одном учебном слайде – лобная кость черепа была удалена, чтобы показать, что внутри нет ничего, кроме воздуха.

Доктор сказал, что теперь ей нужно быть последовательной. Придется смириться с перепадами настроения из-за маниакально-депрессивного психоза, по которым обычно узнаешь, что с мозголома пора переходить на что-то другое: на ягинол для мужчины или небеременной терки, или на триптин для беременной. Триптин лучше мозголома, трип на нем не так зависит от исходного настроения, но мозголом достать гораздо проще. Самое главное – родить на свет ребенка, который никогда не увидит скучного, мерзкого города под названием Лондон, а только заветную страну чудес, где проводила свою жизнь Мак. Поэтому, когда доктор сказал, что ей нужно выбрать что-то одно и до родов его придерживаться, она решилась на мозголом из страха, что поставки триптина могут прерваться. Препарат был пока еще новым, и она не знала никого, кто варил бы его сам, на кухне.

Но в дни, когда обычный гормональный цикл загонял ее в депрессию, приходилось худо.

Когда полиция явилась в многоквартирный небоскреб, где они с Роджером делили квартиру с еще одной парой по имени Сью и Тед, она была в дауне.

Двум навестившим ее констеблям совсем не хотелось самим делать свою работу. Приблизительно это они и сказали открывшему дверь Теду – большинство людей ничего иного от них и не ждали. В худшем случае кровожадный фуззи-вуззи обыскал бы квартиру, забрал бы жильцов, потом пришлось бы платить штраф и аскать по знакомым на дозу. Но констеблей ломало заморачиваться: им хотелось только убедиться, что беременная терка, известная Комитету по евгенике и соответствующая описанию в рапорте патрульной машины, не сидит на ягиноле и не собирается подарить городу дефективного ребенка.

Мак услышала, как Тед говорит:

– Нет, разумеется, она этого не делает. Не такая уж она дура.

– Надо все-таки взять ее прокатиться, чувак. К доктору, не более того.