Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен

Бывают люди неприятные в обхождении, но не вынуждающие ближних вести себя так же, как они; поэтому мы подчас легко переносим их общество. Бывают и другие, не только нелюбезные сами по себе, но одним своим присутствием уже мешающие проявлять любезность всем остальным; такие люди совершенно невыносимы. Вот почему мы так избегаем педантов.

Бывают отлично одетые глупцы, бывают и принаряженные глупости.

В войне женщин с мужчинами последние обладают немалым перевесом: у них в запасе девки.

В женском мозгу, видимо, на одно отделение меньше, а в сердце – на одно чувство больше, чем в мозгу и сердце мужчины. Без этого особого устройства женщины не могли бы растить, выхаживать и холить детей.

В литературе, как и в политике, стать великим или хотя бы произвести значительный переворот может лишь такой человек, который родился вовремя, то есть когда почва для него уже была подготовлена.

В любом деле нужно выждать, пока для него не созреют благоприятные условия.

В основе большинства безумств лежит глупость.

В основе добродетельных поступков и готовности жертвовать своими интересами и самим собою лежат потребность благородной души, великодушие сердца и, в какой-то степени, эгоизм сильной натуры.

В природе каждое явление – запутанный клубок, в обществе каждый человек – камешек в мозаичном узоре. И в мире физическом, и в мире дyxoвном всё переплетено, нет ничего беспримесного, ничего обособленного.

В простодушных рассуждениях ребенка из хорошей семьи заключена порой презанятная философия.

В серьезных делах люди выказывают себя такими, какими им подобает выглядеть; в мелочах – такими, какие они есть.

В складе ума или души человека с могучим характером почти всегда есть некая романтическая черта. Рядом с ним тот, кто лишен этой черты, будь он трижды умен и порядочен, всё равно что художник искусный.

Великодушие – это не что иное, как сострадание благородного сердца.

Влюбленный человек всегда силится превзойти самого себя в приятности, поэтому влюбленные большею частью так смешны.

Возможно иметь в голове множество идей и быть при этом неумным человеком, как можно командовать множеством солдат и быть при этом глупым генералом.

Возьмем слово «честь», в котором, как все мы чувствуем, заключено немало сложных, метафизических представлений. Наш век разумел, до чего это неудобно, и, чтобы достичь простоты, чтобы пресечь злоупотребление словами, решил считать безусловно честным человеком всякого, кто не был наказан правосудием. Некогда слово «честь» было источником недоразумений и споров; теперь оно ясней ясного, надо только узнать – ставили человека к позорному столбу или нет, ведь это обстоятельство простое, очевидное, его легко проверить, справившись в судебных реестрах. Такой-то у позорного столба не стоял – значит, он человек чести и может претендовать на что угодно, скажем, на государственную должность и т.д., может состоять членом любой корпорации, академии, парламента. Всякому понятно, как много ссор предотвращено такой точностью и ясностью и насколько проще и удобнее стало поэтому жить!

Воспитание должно опираться на две основы – нравственность и благоразумие: первая поддерживает добродетель, вторая защищает от чужих пороков. Если опорой окажется только нравственность, вы воспитаете одних простофиль или мучеников; если только благоразумие – одних расчетливых эгоистов.

Вот человек, неспособный снискать уважение к себе. Значит, ему остается одно: сначала сделать карьеру, потом окружить себя всякой сволочью.

Вредные для государства глупости и ошибки, на которые министр толкает своего повелителя, лишь укрепляют подчас его положение: он как бы еще теснее связывает себя с монархом узами сообщничества.

Всякое благодеяние, немилое сердцу, отвратительно. Благодеяние это, или святыня, или мертвый прах. Мысль о нем надо хранить как драгоценность или навсегда отбросить.

Всякое общественное мнение – глупость, так как оно понравилось большинству.

Выслушать чужую тайну – это всё равно что принять вещь в заклад.

Глупость не была бы подлинной глупостью, если бы не боялась ума. Порок не был бы подлинным пороком, если бы не питал ненависти к добродетели.

Говорят, что в политике победа остается вовсе не за мудрецами; то же можно сказать и о волокитстве.

Гордое и благородное сердце, испытавшее сильные страсти, избегает страшиться их, но не снисходит до любовных интрижек; точно так же сердце, ведавшее дружбу, не снизойдет до низменных, корыстных отношений.

Громить пороки и щадить порочных – это всё равно что осуждать карты и защищать картежную игру.

Грош цена тому чувству, у которого есть цена.

Даже лишившись должности – будь то портфель министра или место старшего письмоводителя – глупец сохраняет всю свою спесь и нелепое чванство.

Даже самый скромный человек, если он беден, но не любит, чтобы с ним обходились свысока, вынужден держать себя в свете с известной твердостью и самоуверенностью. В этом случае надменность должна стать щитом скромности.

Деспотизм – такой порядок вещей, при котором высший низок, а низший унижен.