Всемирная история болезни

Это произошло вчера, а сегодня Надя сидела в ла-рошельском вагоне, ожидая отправления поезда, и с лёгкой завистью разглядывала прощающуюся на перроне парочку. Худая девчонка с давно не стриженным белым каре чем-то напомнила Наде случайную знакомую, ту сумасшедшую соотечественницу с двумя мужьями. Машу. Парень то прижимал на вдохе её безвольное грустное тельце, то на выдохе отстранял от себя и, бодрясь, развозил ладонями по её щекам слёзы.

Очень трогательно. Да, сейчас уже тронемся.

Поди на все выходные расстаются, – игольчато подумалось Наде, и она почувствовала внезапное освобождение, от зависти в том числе. Просто придумай латинское название своему суеверию – и будет религия, – где-то она это читала. Просто объясни своё чувство. Теперь и у них с Полем не то чтобы всё будет по-новому. Но, в общем, какое-то время у них будет всё хорошо. Почти всё.

Поезд отклеился, заскользил, понёсся легко – скоростной экспресс, в нём и жить, кажется, немного легче. (Быстрее.) Вагон был наполовину пустой. В своём отсеке, отделённом от других стеклянной перегородкой, Надя сидела одна. Поёрзав чуть в кресле, устроилась и раскрыла учебник – пора освежать в памяти старое. Нужно для новой жизни. Но тут вошёл контролёр.

– Доброе утро, – она уже привычным, почти небрежным жестом и кивком…

И подала ему билет.

– Доброе-доброе…

Господин в серой форме туповато воззрился очками на поданный ему проездной документ. Потом почему-то несколько раз изменился в лице: сначала от придурковато-равнодушного выражения – к тревожно удивлённому, потом – к злорадно-победоносному.

– Мадам!

– В чём дело, мсье?

Надя сначала и ничего… Серый и всё, золотые очки.

Потом всплыло, как ездила с друзьями в Питер на электричках, «на собаках». Москва – Тверь, Тверь – Бологое, Бологое – Окуловка, Окуловка – Малая Вишера, Малая Вишера – Петербург. И ужас тех долгих часов – контролёры.

– Билетик-то у вас просрочен, мадам.

Деревья за окном хлестали по-прежнему, а теперь показалось, что – по щекам.

– Не может быть, я только что в кассе… Если только там ошиблись.

Он сунул ей руки её же билет. Как же она сразу не проверила? Торопилась. Дата действительно была чужая, просто немыслимая.

Да, уж, это, как говорится, извините. Несколько секунд Надя изучала билет, потом ещё несколько – самого контролёра.

– Придётся вам заплатить штраф, мадам.

Вот заладили: мадам-мадам, – раздражённо защекотало у Нади в носу. Может, прикинуться иностранкой, которая по-французски ни бельмеса? Доказать, что это ошибка? Заплатить? Нет у неё больше денег. А обратный билет, интересно, тоже? А что если, – всё это неслось через Надину голову со скоростью поезда, около трёхсот километров в час.

Неумолимый очкарик присел рядом с ней и стал что-то царапать в своей книжечке, видно, выписывая документ на штраф.

Может, это не тот билет? Она с надеждой нырнула пальцами в сумку. Предыдущий, который она вместе с Луи?.. Но тогда бы он был пробит. Нет, всё-таки…

И тут Надя наткнулась на глиняный дубликат в аккуратном полотняном мешочке.

– Мсье, – вдруг пробормотала она, сама не соображая, что подходит к самому краю. А он уже и руку за деньгами протянул. – Это какая-то ошибка, мсье. Лучше скажите, вы рыбьими хвостами, например, не интересуетесь?

– Что?

Глаза у человека в форме полезли, полезли, как тесто для пирожков, даже заезжая за золотые оправы, даже страшно стало.

– Простите, но вот, – раскрывая ему ладонь, Надя чувствовала, как ветер свистит в ушах – это она скользила, катилась, валилась прямо куда-то под откос приятной для мозга логики. – Осколок древнего талисмана. Очень дорогой. Меняю на. В общем, денег на штраф у меня нет.

Всё. Докатилась. До самого дна. Сейчас меня уже ссадят с поезда и поведут в полицию.

Однако всё оказалось не так уж плохо. Только логика продолжала взывать о помощи. Кондуктор, не задавая вопросов, не торгуясь и даже не удосужившись рассмотреть товар, сцапал якобы кусок якобы рыбы с Надиной ладони и вскочил, чтобы куда-то бежать. Потом слегка опомнился, подобрал немножко глаза, но только для того, чтобы вырвать из блокнота квитанцию о штрафе, а заодно и прокомпостировать Надин просроченный билет. По-мышиному пискнул последнее «мадам» и выпрыгнул в тамбур, как законченное представление.

Нет, в принципе, я давно подозревала, что этот мир немножко того, с ума тронулся. Да нет, он не просто тронулся, он тронулся и мчится, как вон этот. Эх, нам бы такой поезд от Москвы до Петербурга, – почему-то вдруг подумалось Наде после всего. Это домой опять захотелось.

Ну и фрукт этот контролёр. А рыбка-то и вправду золотая. Жаль, других с собой не захватила, а то мало ли ещё что.