Всемирная история болезни

– Я перевышла замуж, – крутанула Маша рукой. С одним развелась, за другого вышла.

И Надя поняла, хотя и не расслышала из-за шума, ей даже стало немножко смешно.

– Ну вы тут и даёте, молодцы.

– А с вашим… с твоим братом Пьером… – она кивнула на поле.

– Что с Пьером? – удивилась Надя, вспомнив про деверя, и судорожно стала отыскивать его среди игроков.

– Да нет, совсем не то, – отмахнулась Маша, – не в том смысле. Я ему книгу биографическую редактировала.

– Ты мне поэтому тогда писала?

– Я? Тебе?

Сказочная лёгкость на секунду пропала, взаимопонимание зашторилось, девушки вернули спины на свои спинки. Потом обе, видимо, что-то обдумав, снова наклонились и обе – о другом.

– Боюсь, как бы этот третий не устроил нам настоящей воронки.

– Ты в это веришь?

– В конец?

И обе пожали плечами.

– Где ты нашла свою часть? – первой поинтересовалась Надя, прочтя по Машиным глазам, что и она о том же думает.

– В лапе, – Маша потёрла свою ладонь, – у огромной собаки. А ты?

– А я в зубах африканского водолаза, – похвасталась Надя.

На лице у Маши выразилось явное: «Сдаюсь, мол, у тебя круче». Надя рассмеялась.

– Расскажешь мне потом подробно?

И – воздух взорвался вдруг криком, голом. Волна ликования покатилась по головам девушек и дальше.

– Никак наш Деррида забил, – усмехнулась Маша и вдруг спохватилась, что это, наверное, некорректно по отношению к родственнице: – Извини. Поздравляю.

– Да ты что, – скривилась Надя, – поздравляю… Больно мне нужен этот гол.

И тут они обе увидели то, чего с таким нетерпением ждали и в то же время никак не ожидали увидеть. Они увидели третьего участника тайной явки. Отбиваясь от ошалевших болельщиков, пошатываясь и спотыкаясь, в их сторону двигалась молодая женщина в длинном узком чёрном платье с роскошным декольте, в кружевных до локтя чёрных перчатках, с биноклем в одной руке и с театральной сумочкой – в другой. На голове у означенной дамы присутствовала траурная же шляпочка с короткой чёрной вуалькой плюс торжественно-трагическое выражение на лице.

– Ой-ой-ой, – только и смогла выговорить Маша.

А прочие зрители, очевидно, подумали, что это бред их воспалённого и разгорячённого первым забитым голом мозга.

Прекрасная незнакомка остановилась в нескольких метрах от Нади и Маши, направила свой бинокль на свободное кресло между ними и радостно пустилась оттаптывать ноги болельщикам – по пути к своему законному месту.

– Вы говорите по-русски? – спросила она, усевшись, и её акцент был так же старомоден и нелеп среди бушующего стадиона, как и её наряд.

– Да, – одновременно ответили Надя и Маша, почувствовав себя ещё большими единомышленницами после явления этого чуда.

– Ну вот что, девочки, – заявила опоздавшая безапелляционно, – зовут меня принцесса Матильда, и через полчаса мы с вами должны завершить свою великую миссию, то есть сложить и склеить все три половинки, то есть части, да-да, он ведь сказал, что надо говорить три части, а не три половинки…

Надя и Маша с интересом стали смотреть, как принцесса изображает непоправимое горе: закатывает покрасневшие глаза и вытирает нос краем кружевной перчатки. Наверное, в её истории тоже была какая-то жертва этой идиотской рыбной ловли, – подумала Надя.

– Пожалуйста, ваше высочество, успокойтесь, – сообразила пожалеть её Маша.

– Мой бедный принц, мой добренький сыщик, мой Жан, – запричитала принцесса, всё дальше отклоняясь от их общей среди этого безумия цели.

– Жан? – ухватилась Надя за имя. – Вы говорите «добренький сыщик»?

Матильда горестно теребила в руках бинокль и всхлипывала.

– А вы случайно не из Праги, мадемуазель?

– Да, я родилась и выросла в своём родовом замке недалеко от Праги, и там же…

– Вы знаете Жана Деррида? Что с ним?

Недовольная, что её перебили, принцесса полезла в свой ридикюльчик, достала очки и, напялив их на нос, стала рассматривать Надю. Маша хотела поторопить девушек с выполнением задания, но, поняв, что чего-то там – дело не шутка, решила чуть-чуть подождать.

– Не знаю, может быть, и Деррида, я у него не спрашивала, – произнесла наконец Матильда. – Но он погиб ради спасения рода человеческого, ради того, чтобы найти вот эту самую рыбу, и я хочу, чтобы все это знали…

– Нет-нет, сейчас пока ещё рано, пожалуйста, не кричите, – умоляюще тронула её перчатку Надя. – Скажите только, как он… Ну…

– Как погиб? А он задохнулся. Да-да, задохнулся, сидя в шкафу, дома у одного мерзавца.

– Какой ужас! Они его пытали? Заперли в шкаф?

– Да нет, это я его случайно заперла, но дело не в этом…

Тут новая какая-то волна прошла по стадиону, не такая сильная, правда: это был не гол. Просто сбили какого-то игрока с ног, на поле к нему побежали врачи.

– Бедная Шарлотта, бедный Луи, – в ужасе пробормотала Надя.

Притихшая Маша пыталась разглядеть что-нибудь на поле, но из-за скачущих спин…

– Кажется, нашего, вашего Пьера, – разобрала она наконец, – уводят, травмировали.