Всемирная история. Крестовые походы

Принеся подобную клятву верности, рыцарь – владелец замка – неизбежно встраивался в систему сложных отношений со своим сюзереном, становясь его вассалом и беря на себя ряд обязанностей, в первую очередь военного характера. С другой стороны, благодаря этому происходило окончательное узаконение права шателена властвовать на подконтрольной замку территории, что основывалось не только на фактической способности осуществлять вооруженное насилие, но и на легитимизации такого рода властвования со стороны верховного сюзерена. Так удачливый воин становился «оземеленным» (casati) вассалом и одновременно полноправным членом рыцарского сословия, основателем знатного рода, потомки которого наследовали от основателя право на владение замком и землями при условии принесения за них вассальной присяги сюзерену. Так центральная и местная власть находили баланс общих интересов, при котором укрепление положения шателена в отдельной области страны вело не к расколу территории крупной сеньории, а к закреплению и упрочению позиций короля, графа или герцога в регионе. Из потенциального врага владелец замка превращался, таким образом, в реального и весьма действенного союзника, который в обмен на поддержку и узаконение своего положения обеспечивал соблюдение общегосударственных интересов.

Судьба шателенов могла быть и несколько иной, но результат в итоге был тот же. К примеру, кто-то из них мог быть обязан своим положением службе у крупного знатного сеньора, короля, герцога или графа и, таким образом, изначально быть не самовольным строителем собственного замка, а комендантом крепости, обустроенной по распоряжению кого-либо из законных представителей центральной власти. С ослаблением королевской власти и потерей контроля деятельности местных управленцев такие шателены становились полновластными владыками в своих областях, сохраняя лишь номинальную зависимость от сюзеренов. Свое должностное положение и возложенные на них функции коменданты замков очень скоро превращали в наследственные, а некогда королевские укрепления воспринимали как неотъемлемую родовую собственность. Таким образом, они приходили к тому же положению в рамках сословной иерархии, что и шателены – самовольные строители.

Каждый из таких владельцев замка имел в своем подчинении небольшой, но весьма эффективно действующий в масштабах региона отряд, состоящий из полутора десятка воинов, которые в итоге образовывали нижнее звено формировавшейся таким образом рыцарской иерархии. Это были так называемые однощитные рыцари, которые приносили присягу на верность шателену, а сами не имели зависевших от них вассалов. Они обычно проживали в замке и кормились со стола его владельца, составляя таким образом и мобильный вооруженный отряд, и постоянный гарнизон укрепления. Однако шателен мог также выделить кому-то из них небольшое поместье неподалеку, тем самым сделав его уже своим «оземеленным» вассалом.

Именно такими путем и подобными ему в течение X–XI вв. количество рыцарей выросло по сравнению с каролингской эпохой вдвое, что привело к существенному усилению демографического давления в рамках сословия, уже в течение XI в. окончательно исчерпавшего ресурсную базу для дальнейшего количественного роста и обогащения. В это время произошло постепенное замыкание рыцарского сословия в себе, что делало невозможным его массовое пополнение выходцами из других групп средневекового общества. Все, кто успел в него проникнуть ранее, – будь-то бывшие незнатные свободные простолюдины, министериалы (в том числе из полусвободных и несвободных категорий населения), – составили единую с представителями давней родовой аристократии группу воинов-milites, «сражающихся», доступ в которую все более ограничивался происхождением либо специальным пожалованием. Произошло это вследствие достижения предела роста, после чего появилась реальная возможность уменьшения и даже полной потери собственности, деградации социальных позиций и даже лишения статуса свободного человека. Для того что избежать этого, утверждается право майората (от major – «старший»), согласно которому все земельные владения отца доставались старшему из сыновей, остальные же должны были довольствоваться громким родовым именем и частью движимого имущества – оружием, доспехами, боевыми лошадьми, деньгами, драгоценностями, одеждой. О незавидной доле таких рыцарей свидетельствуют сохранившиеся в источниках того времени прозвища, дававшиеся им современниками, – Неимущий, Безземельный, Голяк, Бедняк.