Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка

На закате того же дня Кортес велел казнить наиболее ярых сторонников Веласкеса и, подобно Вильгельму Завоевателю, затопить все остававшиеся у испанцев суда. Парадоксальным образом столь непопулярные решения не только не привели к бунту, но, напротив, лишили даже самых непримиримых оппонентов Кортеса повода к неповиновению – не осталось ни сокровищ, которые можно было бы разделить, ни кораблей, чтобы покинуть «обезумевшего» вождя. У людей Кортеса, как и у него самого, оставался только один путь – вперед, к победе или смерти. 16 августа 1519 года маленькая армия конкистадоров двинулась из Семпоалы на Теночтитлан.

Маршрут пролегал через земли города-государства Тлашкала, еще одного в прошлом соперника, а ныне де-факто данника[65] ацтеков. Сопровождавшие конкистадоров семпоальцы всячески предостерегали тех вступать в горные владения известных своей свирепостью тлашкальцев, но Кортес был непреклонен – для воплощения своих планов он нуждался в союзниках, а где их искать, как не среди врагов твоего врага? Особенно если те славятся как умелые воины…

В том, что репутация тлашкальцев заслуженная, испанцы вскоре убедились на собственном опыте. Посланные вперед парламентеры не вернулись, а каждый шаг по чужой территории войску Кортеса приходилось оплачивать кровью. В одной из бесконечных мелких стычек испанцы, к своему смятению, лишились сразу двух лошадей, и лишь бившая прямой наводкой артиллерия принудила индейцев отступить. Впрочем, отошли они недалеко – оставшуюся до ночного привала часть пути конкистадоров сопровождали летевшие из-за деревьев проклятия и угрозы.

Наутро местный военачальник Шикотенкатль дал коалиционным силам генеральное сражение. Индейцы были прекрасно оснащены, соблюдали боевые порядки и «великолепно маневрировали». К тому же тлашкальцы заняли позицию на взгорье, откуда осыпали наступающих конкистадоров стрелами и камнями. Кортес бросил вперед испанскую пехоту с приказом оттеснить врага на более ровную местность, где можно будет использовать пушки и конницу. «Изрядно мы бились, так как никогда еще не были столь близки к гибели, – вспоминал один из участников сражения. – Неприятель показал себя храбрецом. Потеряв одних военачальников не менее восьми, он в полном порядке отступил».

На ночлег Кортес расквартировал свои силы в местной храмовой пирамиде, «точно в крепости». Суеверные испанцы даже не сочли дурным знаком свидетельства человеческих жертвоприношений, регулярно проводившихся в том храме. Впрочем, не испанцам было упрекать других в дикости. Непосредственный участник тех событий хронист Берналь Диас дель Кастильо безо всякого стеснения пишет, что «за неимением масла [испанцы] обмыли раны и смазали их людским салом, вытопленным из убитых индейцев».

Нашлось применение и тлашкальцам, захваченным живьем. От пленных Кортес услышал обнадеживающие вести. Выяснилось, что из четырех правителей этой провинции трое – Тлауэшолицин, Машишкацин, Ситлальпопока и даже Шикотенкатль-отец – высказались за нейтралитет по отношению к пришельцам. Следствием такой их сдержанности стали покинутые ими крепости на границе. А вот Шикотенкатль-сын осторожной позиции старшего поколения не разделял и по собственной инициативе встретил конкистадоров с оружием в руках.

Раскол в стане врага открывал Кортесу возможности для дипломатических маневров. По его приказу пленных тотчас освободили и на следующий день отправили обратно с заверениями в дружбе и предложением мира. Ответ Шикотенкатля-сына не заставил себя ждать: «Мы помиримся, но лишь тогда, когда насытимся их плотью и почтим богов кровью их сердец».

Кортес счел это хорошим знаком – ведь, несмотря на отказ, противник вступил в переговоры! А вот рядовые солдаты оптимизма своего командира не разделяли: «Не ожидали мы таких порядков, – писал Берналь Диас, – а посему, будучи людьми и помня близость смерти, мы исповедались и причастились. Всю ночь, почитай, никто не спал»[66].

Однако следующая же крупная битва доказала прозорливость Кортеса. Пререкания Шикотенкатля и другого военачальника мешали индейцам сполна использовать колоссальное численное преимущество. Вместо этого тлашкальцы бестолково шли в заведомо проигрышную лобовую атаку: «Маневрировать они не могли, и многие отряды так и не введены были в бой, а с другой стороны каждый наш выстрел бил без промаха».

Очередное поражение склонило чашу политических весов Тлашкалы в пользу партии мира. Один за другим местные вожди присылали к Кортесу гонцов с предложением дружбы. Под давлением соправителей отказался от дальнейшего сопротивления и Шикотенкатль-младший. На радостях – и помня о полководческих талантах недавнего противника – Кортес назначил его командующим туземными частями своей армии[67].