Всемирная история разведывательных служб. Том первый. 1870–1939

Но способы ведения войны в разведке со временем меняются, и Норд вновь берется за перо и пишет романы, в которых осваиваются новые реальности, возникающие перед спецслужбами. Документальные работы, подобные «Дезинформации» (1971), остаются в жанре секретной войны.

В следующем году Норд вдохновляет Жиля Перро на сценарий к фильму о разведчиках с громким названием «Змей», созданный на основе книги Норда «Тридцатое самоубийство». «Змей» режиссера Анри Вернея поднимает жгучую проблему проникновения советских агентов в среду французской разведки. Пьер Норд переезжает в Монте-Карло, где и умрет в 1985 году. Его друг, ветеран СДЕСЕ, Габриэль Веральди собирается в то время издать его воспоминания в двух томах, которые по свидетельству Веральди обещают быть захватывающими.

Военно-морская разведка и Аргентина

В феврале 1989 года в Париже умирает Люсьен Кене, бывший вместе со своим другом Грегуаром руководителем агентства частных детективов, специализирующихся на промышленной контрразведке и защите коллекций известных кутюрье, таких, как Диор или Бальмэн.

Летом 1988 года этот профессионал в конфиденциальных делах согласился наконец рассказать о том, как он приобрел опыт для своей профессии секретного агента еще в довоенное время.

Его шеф в то время, капитан-лейтенант Анри Траутман уже был своего рода легендой. В течение полувека он обеспечивал надежную работу спецслужб. Этот эльзасец пришел на флот в 1919 году в возрасте девятнадцати лет и через пять лет получил боевое крещение в разведслужбе.

Разведкой в то время руководил капитан 2-го ранга Лоран Деку. Эта разведслужба, сформировавшаяся незадолго до того времени из бывшего 1-го отдела штаба морского флота и ставшая Вторым бюро, включив в свой состав отдел Р, называлась также СР морского флота. Траутман не был человеком, любящим спокойную жизнь в маленьком кабинете на улице Руаяль в Париже.

С 1925 года он находится в Сингапуре в качестве руководителя резиденции разведслужбы азиатского региона, небольшой группы, которой подчинены агенты в Японии и Китае. Именно здесь, в этой бурлящей Азии, моряк находит свою судьбу в лице очаровательной Симоны. На следующий день после свадьбы моряк делает Симоне признание:

«Мое начальство разрешило мне сказать тебе, что я секретный агент!»

В это время в Европе, начиная с 1924 года, действует первая резиденция морской разведки Франции в Дюссельдорфе. Его задача — контроль навигации по Рейну. Вернувшегося с Дальнего Востока Траутмана встречают северные туманы. В 1930 году он подключается к работе разведслужб, действующих под началом военной разведки в Майансе и Меце. Спустя некоторое время после этих переходов судьба сводит Траутмана с Люсьеном Кене, который дал ему прозвище «Адмирал», чин, до которого Траутман так никогда и не дослужился. Эти двое написали тогда неизданную страницу в истории французских спецслужб:

«Я вошел в контакт с Траутманом во Втором бюро морского флота (ФФМ 2) в 1933 году во время одной операции, связанной с командиром немецкой подводной лодки. После службы в полиции я пришел на службу в морской флот. Служба началась для меня с того, что я прослужил два года на английской морской линии на судне, курсировавшем по маршруту Дьепп-Нью-Хейван.

— Какое впечатление на вас произвел капитан Траутман?

— По натуре человек сухой, рыжий, потом мне его напоминал актер Джон Уэйн. Он говорил короткими фразами. При первой встрече он мне сразу сказал:

«Вы поступили на эту работу. Здесь нужно уметь одну-единственную вещь: хранить молчание!»

Он был прав. Как видите, я ждал полвека, чтобы заговорить. До войны мы встречались в казарме позади военного клуба или на улице Руаяль, в кабинете, по всяким мелочам. Когда лучше узнали друг друга, мы стали встречаться на улице Буаси-д’Англа. В один чудесный день он сказал мне: «Вы отправляетесь в Аргентину!»

— Опять на судно на линии?

— В действительности я был назначен вторым комиссаром, ответственным за общие вопросы. Так я мог следить за всем и всеми, от посудомойки до стюардов. Цель моего задания — определять агентов Абвера, которые садились на борт в Гамбурге как беженцы.

Я изобрел свой собственный метод. Следил за теми, кто имел чековые книжки навигационной компании. У всех пассажиров были билеты. Некоторые даже покупали продукты. Но очень быстро многие начинали туго затягивать пояс. А вот те, кто проводил свое время за спиртными напитками и швырялся деньгами, могли быть немецкими агентами. Потому что другие, настоящие беженцы, боялись за свое будущее, поэтому они были экономнее.

— Почему Аргентина так притягивала агентов?