Всемирная история. Том 13 Эпоха английской революции

Утром 3 октября 1670 г. Барятинский подошел к Симбирску и освободил Милославского. Возможно, он и не имел бы успеха, если бы не хитрость. При наступлении ночи Барятинский послал один из своих полков за Свиягу, чтобы имитировать приход подкреплений, напугать Разина и предотвратить возможную ночную атаку из Симбирска.

Хитрость удалась. Раненный в ногу и голову в Предыдущем сражении, Разин неверно оценил обстановку и бежал с донцами на стругах по Волге, бросив остальных повстанцев, рассчитывая набрать новое войско.

Барятинский и запертый гарнизон Симбирска, наступая с двух сторон, сумели разгромить лишенных предводителя разинцев. Н. И. Костомаров отмечал по поводу этой победы, что «Барятинский, одержав ее, спас русский престол». Того же мнения придерживался и С. М. Соловьев. В самом деле, падение Симбирска открыло бы дорогу на Казань и далее, через Нижний Новгород, в Москву. В это время на огромном пространстве от Симбирска до Нижнего полыхали восстания, которые не без труда подавили царские воеводы.

Впрочем, трудно было ожидать от привыкшего к «налетам и наскокам» казака правильной осады Симбирска и от разношерстного и плохо вооруженного войска высокой стойкости и выдержки.

Под Симбирском правительственные войска учинили жуткую расправу: до шести сотен пленных казнили, весь берег был покрыт виселицами.

Тем временем Разин не оставлял надежд на продолжение борьбы. Он снова ушел на Дон в Кагальник и надеялся, собравшись с силами, вновь двинуть на Русь. Врагов, попавшихся ему в плен, атаман приказывал сжигать в печках. В феврале 1671 г. он подошел к Черкасску, но его не пустили в город. Теперь большинство казаков не верило в удачливость атамана-* чародея», который и пушек не боится, и пули заговаривает. К. Яковлев овладел положением и переписывался с Москвой, обещая вскоре учинить промысел над Стенькой. В Москве, в Неделю Православия, его предали анафеме.

14 апреля старые казаки сожгли Кагал ьник и захватили в плен Степана и Фрола Разиных. В июне на специально приготовленной колеснице позора Степана ввезли в Москву. На большой телеге, запряженной тремя конями, стояла виселица. К ее перекладине привязан был цепью переодетый в рубище атаман. Руки его прикреплены были к поперечным столбам виселицы, ноги скованы. За телегой должен был бежать прикованный цепью за шею Фрол.

В Земском приказе Разиных ждали страшные пытки. Сначала вздернули на дыбу, потом они были бити кнутом. Потом Стеньку положили спиной на горячие угли. Наконец, выбрив темя, стали по капле лить холодную воду. Все эти жуткие мучения Степан переносил без единого стона, так и не дав никаких показаний. Фрол был менее мужествен, и старший брат подбадривал его шутками.

Не потерял полного присутствия духа Степан Разин и в день казни на Красной площади. Его приговорили к четвертованию. Сначала палач отрубил ему правую руку по локоть, потом левую ногу по колено. Он даже не вскрикнул. Потрясенный страшным зрелищем, Фрол, приговоренный к той же казни, желая спасти себя, крикнул: «Слово и дело». Смертный приговор ему отсрочили, потому что он обещал указать какие-то клады, которые так и не нашли. Впоследствии Фрол остался в пожизненном заключении.

Услыхав вопль брата, Стенька сказал: «Молчи, собака». Это были его последние слова. Палач отрубил ему голову и рассек туловище пасти, которые насадили на колья и поставили на позорище на Болоте за Москвой-рекой. Когда бренные телеса атамана истлели, их зарыли на Татарском кладбище (район современного Парка культуры им. Горького), потому что покойный был предан анафеме и его не полагалось погребать с честными христианами.