Всемирная история. Том 15 Эпоха Просвещения

То, что счета таких асиенд велись в деньгах, все же не препятствует предположению, что выплата заработной платы, которую они отмечают, производилась лишь в конце года, и пго тогда крестьянину нечего было получать в денежном выражении, так как авансы, полученные им в натуре, превышали или балансировали те суммы, которые ему были долж-. пы. Впрочем, такие ситуации известны и в Европе.

Эикомьеидьт оказываются в принципе ближе к феодализму, хотя, как отмечает Фернан Бродель, индейские деревни жаловались испанцам в качестве бенефициев, а не фьефов. По идее то были владения на время, дававшие владельцам эпкомьенд (энкомендеро) право на повинности с этих индейцев, а не просто право собственностии на землю и на свободное распоряжение рабочей силой. Но это картина теоретическая: энкомендеро преступали такие ограничения.

Так, один отчет разоблачает бессовестных хозяев, которые продавали своих индейцев «под видом продажи эстанции (имения, земельного участка) или нескольких голов скота», и «легковерных и недобросовестных аудиторов», закрывающих на это глаза. Близость местных властей ограничивала правовые нарушения, ио по мере удаления от столицы контроль становился почти невозможен. Это только в принципе энкомендеро, включенный в колониальную систему господства, находился в некотором роде на службе у испанских королей, также, как и королевские чиновники, на самом деле он обнаруживал тенденцию избавиться от этой чести.

Кризис энкомьенды будет продолжаться еще длительное время, так как конфликт между энкомендеро и чиновниками короны был заключен в самой логике вещей. Эти чиновники в большинстве случаев могли быть настроены только против земельных собственников, которые, будь они предоставлены самим себе, весьма быстро создали бы или возродили феодальный порядок. В немалой части своей деятельности Испанская Америка быстро сделалась, как это полагает Георг Фридерици, образцовой страной чиновничества и бюрократии. И вот это довольно трудно включить в классический образ феодализма, точно так же как невольники не могут войти в настоящую капиталистическую модель.

По идее следует заключить: ни феодализма, ни капитализма. Америка в целом представляется наслоением, нагромождением разных обществ и экономик. У основания — полузакрытые экономики, над ними — экономики полуоткрытые. Наконец, на верхних уровнях — рудники, плантации, быть может, некоторые скотоводческие предприятия и крупная торговля. Капитализмом был, самое большее, верхний, торговый «этаж»: заимодавцы горнопромышленников, привилегированные купцы Консуладо, веракрусские купцы, находившиеся в постоянном конфликте с купцами Мехико, купцы, не испытывавшие стеснения под маской компаний, создаваемых метрополиями.

Но тут исследователь оказывается в плоскости связей европейской миро-экономики, которые составляли как бы сеть, накинутую на всю Америку, ее внутринациональных капитализмов, однако в рамках мировой системы, управлявшейся из самого центра Европы.

По мнению Эрика Уильямса, превосходство Европы (он имеет в виду ее близкую промышленную революцию и, видимо, также мировое преобладание Англии и появление усилившегося торгового капитализма) проистекало непосредственно из эксплуатации Нового Света. Особенно из того ускорения, какое привносили в европейскую жизнь постоянные прибыли от плантаций, среди которых Уильямс на первое место ставит поля сахарного тростника с их черными крестьянами.

Тот же тезис, но еще более упрощенный, высказал Луиджи Барелли, относящий модернизацию Атлантики и Европы на счет сахара, а, значит, на счет Америки, где сахар, капитализм и рабство шли рука об руку. Но разве же Америка, включая Америку горнопромышленную, была единственной создательницей европейского величия? Нет, конечно, так же точно, как и Индия не создала одна европейское преобладание, хоть индийские историки и могут сегодня утверждать, выдвигая серьезные аргументы, что английская промышленная революция питалась эксплуатацией их страны.

ВОЙНА АНГЛИЙСКИХ КОЛОНИЙ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ

Аграрная политика метрополии вызывала резкое недовольство колоний. Роковым в этом плане стал указ короля Георга III, запрещавший колонизацию земель, расположенных к западу от Аллеганских гор.

Целью указа Георга было остановить движение фермеров-арендаторов на запад, на индейские земли, что могло подорвать английскую торговлю мехами, скупавшимися за бесценок у индейского населения.

Свой интерес был у короля и в ограничении расселения колонистов. На узкой полосе вдоль Атлантического по-v>. ежья английским властям было легче собирать налоги, осуществлять меры по удушению местной промышленности и, в крайнем случае, вести военные действия.

Роковой ошибкой Георга было то, что указ 1763 г. ударил не только по фермерам, но и по ремесленникам и рабочим, а также рабовладельцам, которые хищнически использовали земли плантаций, а истощив их, передвигались на запад,

на плодородную почву. Король восстановил против себя практически все слои населения колоний.