Всемирная история. Том 15 Эпоха Просвещения

Близко расположенная Германия была резервуаром дешевой рабочей силы, снабжавшим Соединенные Провинции людьми для армии, флота, для службы за морями, для работы на полях и в городах.

Среди иммигрантов почетное место, как и следовало ожидать, принадлежало ремесленникам, многочисленным в центрах текстильного производства — Лейдене, Гарлеме, Амстердаме, где мало-помалу обосновалась большая часть производства.

Для всех видов деятельности иностранная рабочая сила имела решающее значение. В Гарлеме именно рабочие, пришедшие из Иира, определили подъем текстильного производства в городе.

Точно так же в конце XVII века промышленность Соединенных Провинций получила дополнительный импульс и расширилась вследствие массового прибытия французских протестантов после отмены в 1685 году Нантского эдикта.

Среди этих потоков беженцев — французских протестантов, протестантов антверпенских или евреев с Пири-нейского полуострова — было немало купцов, зачастую обладателей значительных капиталов. В особенности способствовали успеху Голландии евреи-сефарды (то есть португальские евреи).

Вернер Зомбарт утверждал, будто бы они не более не

менее, как принесли в Амстердам капитализм. Фернан Бродель не согласен с этим утверждением. Несомненно, считает он, что они оказали серьезную поддержку городу, например, в сфере вексельных операций и еще больше — в области биржевых спекуляций. В этих делах они были мастерами и даже созидателями. Они также были хорошими советчиками, инициаторами создания деловых сетей, связывавших Голландию с Новым Светом и Средиземноморьем.

Е.Шалин, английский памфлетист XVII века, подозревал даже амстердамских купцов в том, что они привлекали евреев единственно в торговых интересах — «евреи и прочие иноземцы открыли для них свою собственную мировую торговлю».

Но разве же евреи как опытные деловые люди не устремлялись постоянно туда, где экономика преуспевала? Если они прибывали в ту или иную страну, то это значило, что дела там идут хорошо или пойдут лучше. Если они уезжали, то это означало, что дела тут идут плохо или пойдут хуже.

Разве не начали евреи покидать Амстердам около 1653 года? Во всяком случае, 30 лет спустя, в 1688 году они последовали в Англию за Вильгельмом Оранским.

В любом случае, подчеркивает Фернан Бродель, евреи были не единственными, кто «создал» Амстердам. Все торговые центры Европы предоставили свой контингент городу, который собирался стать или уже стал центром мира.

Первая роль, конечно, принадлежала антверпенским купцам. 27 августа 1585 года Антверпен был взят Александром Фарнезе, но горожанам удалось добиться при капитуляции мягких условий, в частности возможности для своих купцов либо остаться, либо покинуть город, забрав с собой свое имущество. Те из них, кто выбрал изгнание в Голландию, прибыли туда, естественно, не с пустыми руками. Они принесли капиталы, компетентность, торговые связи, и это, бесспорно, было одной из причин быстрого роста Амстердама.

Жак де ла Файль, антверпенский купец, обосновавшийся в новой северной столице, не преувеличивал, когда писал в конце XVI века: «Здесь Антверпен превратился в Амстердам».

В результате Амстердам будет быстро расти (50 тыс. жителей в 1660 году, 200 тыс. 1700 году) и скоро смешает все национальности, довольно быстро превратив толпу фламандцев, валлопцев, немцев, португальцев, евреев, французских гугенотов в истинных голландцев.

Разве то, что сформировалось, спрашивает Бродель, не было в масштабе всей страны нидерландской «нацией»?

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО

Голландское правительство было слабым и непрочным. Фернан Бродель заключает отсюда, что незначительный политический аппарат благоприятствовал подвигам капитализма, даже был их условием. Многие историки подтверждают суждения П.В.Клейна, а именно — что относительно Соединенных Провинций едва ли можно говорить «о чем-то большем, что было бы государством».

Пьер Жаннэн, правда, не столь категорично, утверждает, что голландское процветание практически ничем не было обязано «государству, мало способному на вмешательство». Так же примерно думали и современники. По словам Созы Котинью, португальского посланника, который весной 1647 года вел в Гааге переговоры и пытался подкупить всех, кого можно, это правительство «было правлением стольких различных голов и умов, что его представители редко могли сойтись на том, что для них лучше».

Тюрго около 1753—1754 гг. говорил о «Голландии, Генуе и Венеции, где государство немощно и бедно, хотя частные лица богаты». Суждение это верно для Венеции XVIII века (хотя явно несправедливо для города, господствовавшего в XV веке).

Ну, а для Голландии? — задается вопросом Бродель. Верно ли? Ответ будет зависеть от того, что понимать под правительством или под государством. Если, как это слишком часто случается, не рассматривают совместно государство и социальную базу, которая его поддерживает, то рискуют прийти к ошибочным суждениям о нем.