Всемирная история в десяти томах. Том 7

Старшее поколение художников быстро сошло со сцены: между 1871 и 1883 гг. умерли Коро, Милле, Карпо, Курбе, Домье, Манэ, немного позднее ослеп Дега; резко снизилось мастерство Ренуара. Из всей плеяды деятелей мощного реалистического французского искусства к концу века остался лишь великий скульптор Огюст Роден да прекрасные лирические пейзажисты — Камиль Писарро, Альфред Сислей и Клод Монэ, из которых последний все чаще уходил в чисто созерцательные опыты. Этих пейзажистов вместе с поздним Ренуаром и некоторыми другими близкими им художниками бульварная пресса в насмешку прозвала «импрессионистами», — по названию картины Клода Монэ «Впечатление. Восходящее солнце» («Impression. Soleil levant»). В таком прозвище кое-что было верно: свежесть и непосредственность жизненного впечатления имела на самом деле очень большое значение для Клода Монэ и его друзей; но к этому нельзя было сводить весь смысл их искусства, заключавшийся все же не в беглых и изменчивых впечатлениях, а в глубокой любви к природе Франции и в отличном ее знании. Импрессионисты во всех своих лучших произведениях не порывали с реальной природой, они лишь наполнили живопись светом и воздухом, завершив пленэрную реформу Эдуарда Манэ. Для французского искусства деятельность импрессионистов означала высшую точку в развитии национального реалистического пейзажа.

Однако в позднем творчестве Ренуара и особенно Клода Монэ, в последнее десятилетие XIX и в первые годы XX в., определились и некоторые опасные тенденции: возрастающий рационализм опытов над цветом и светом, чрезмерное растворение форм всех предметов в зыбком мареве потоков солнечного света, иногда чисто декоративная переработка реальных впечатлений. Именно эти черты были подхвачены иноземными подражателями Клода Монэ и затем сформулированы немецкими теоретиками искусства в теории «импрессионизма», противопоставленной реализму. Сходная судьба постигла и Поля Сезанна. В своих лучших пейзажах, натюрмортах и фигурных композициях он упорным трудом добивался строгой гармонии формы и пространства. Но он нередко забывал о живой, эмоциональной стороне жизни, увлекаясь рационалистическими, бесстрастно холодными аналитическими соображениями. Как раз самые отрицательные черты в творчестве Сезанна усвоило целое племя «сезаннистов», появившихся в разных странах и с механической старательностью повторявших ошибки своего образца.

Буржуазное общество Франции мстило художникам, которые смели восставать против господствующих вкусов, травило или не замечало их, или же «признавало» наиболее слабые стороны их творчества. Так случилось с Огюстом Роденом: его драматическое, страстное, подлинно новаторское искусство, прославлявшее красоту и благородство человека («Граждане Кале», «Поцелуй», «Мыслитель», портреты), вызывало раздражение и насмешки буржуазной критики, пока Роден оставался реалистическим мастером, но травля сменилась шумной славой, когда он ушел в мир темных символов и надуманных, нередко болезненных аллегорий. В глубоко трагическом и мятежном искусстве работавшего во Франции голландского художника Винцента Ван-Гога его посмертные «ценители» увидели лишь свободу от общепринятых норм реалистического рисунка.

Против буржуазного общества выступали Поль Гоген и Анри Тулуз-Лотрек, противопоставляя ему не тронутую еще буржуазной цивилизацией поэтическую и яркую (хотя и сильно романтизированную) жизнь на далеких островах Океании (Гоген) или до дна обнажая жестокость и уродливость современного буржуазного существования (Лотрек). К этому кругу принадлежал и Пабло Пикассо, переселившийся из Испании в Париж и в своем раннем творчестве (до 1906 г.) с живым сочувствием изображавший тяжелую и печальную жизнь городского дна.

Трагическим разладом с действительностью, протестом против ее противоречий пронизано также искусство некоторых художников других стран. Среди них выделялись замечательный русский художник М. А. Врубель и немецкий живописец Ганс фон Марэ. Творчество Врубеля соединило в себе страстное стремление к высокой поэзии и человечности с тяжелым, мрачным пессимизмом; монументальная сила его образов и горящий, насыщенный цвет нередко сопровождались глубокой внутренней тоскою и немощью, вызывавшими, особенно в поздние годы его творчества, напряженную обостренность и даже манерность художественного языка. Марэ в ранних работах — портретах, фресках на Неаполитанской зоологической станции — прославлял человеческий труд и глубину мысли; затем полное неприятие германской действительности привело его к возвышенной, но туманной символике, к попыткам найти гармонию в воображаемом мире прекрасных, но беспокойных и тревожных человеческих образов.