Всемирный следопыт, 1927 № 06

Эмма ничего не ответила. Они сидели в маленькой беседке на краю парка, возбуждая любопытство прохожих. Глазевшие на парочку мальчишки, смеясь, выражали удивление, что в Трулле откуда-то взялся негр.

— И с этим черномазым дочь нашего директора! — донеслась веселая фраза. — Уж не жених ли он ее?..

Андрей заметил, как на щеках Эммы Еспыхнул румянец.

— Мне кажется, Эмма, что ты заражена самыми худшими расовыми предрассудками, — сказал Андрей. — Эта болезнь хуже всякой другой.

_{— Мне кажется, Эмма, что ты заражена самыми худшими — расовыми предрассудками. А эта болезнь хуже всякой другой… Я сейчас готов защищать африканскую точку зрения.}

Эмма оправдывалась.

— Я уважаю все расы, но… ведь это же нелепо… Ты голландец — и вдруг почему-то сделался негром!

— Неужели цвет кожи имеет какое-нибудь значение?

— Негры здесь редкость. И, кроме того, с нашей европейской точки зрения…

— Ха-ха-ха! — перебил ее Андрей со смехом. — Я сейчас готов защищать африканскую точку зрения. А с этой точки зрения белокожесть есть безобразие.

— Обратись скорей к врачу, к какому-нибудь знаменитому профессору, — воскликнула Эмма, готовая опять расплакаться.

Они расстались, не уговорившись о времени следующей встречи.

Мысль о враче не раз приходила в голову Андрею, но он был уверен, что ни один врач не сумеет перекрасить его кожу. И он решил до приезда дяди Рофа ничего не предпринимать.

К чернокожей бабушке Фрине несколько раз приходили досужие кумушки и соболезновали по поводу постигшего ее несчастия. Вероятно, они распространили по городу легенду о превращении двух горожан Трулля в черных людей яри самых фантастических обстоятельствах. Слухи об этом странном случае проникли в местную редакцию, но газета почему-то не торопилась с опубликованием новой сенсации. Андрей объяснил молчание газеты по-своему. Редактор (как и полагается в провинции) — мудрый и осторожный человек и остерегается сесть в галошу.

Если бы в Трулле произошло землетрясение, то и тогда редактор не решился бы назвать в своей газете это явление землетрясением. Заметку об этом факте он озаглавил бы, вероятно, «движением почвы» или поставил бы слово землетрясение в кавычки, — из тех соображений, что землетрясений в Трулле неполагается, и газетный отчет о землетрясении может поставить редактора в глупое положение. Но если бы о трулльском землетрясении появилась статья в столичной газете, — тогда другое дело. Тогда бы наш редактор с легким сердцем написал об этом землетрясении передовую. Раз землетрясение в Трулле признано столицей, — тогда никаких сомнений насчет «подлинности» землетрясения быть не может…

Случай превращения белых людей в негров, — конечно, сложнее всякого землетрясения, и писать о нем, не ознакомившись предварительно с мнением столичных светил, — рискованно. Поэтому граждане Трулля, не получая газетной информации о странном случае, питались исключительно слухами самых разное образных оттенков и значения.

III. Уголок Африки в европейском городе.

Проводя вечер в одиночестве, Андрей от скуки стал просматривать научные журналы и бюллетени, в изобилии доставлявшиеся почтой на имя дяди Рофа. Просматривая вскользь последний номер «Известий о-ва врачей и физиологов», Андрей остановил внимание на небольшой заметке об изменении окраски животных. При чтении этой статьи у Андрея дрожали руки от волнения… Вот, что было написано в № 8 «И.О.В. и Ф.».

«Трулльским врачом Роф предпринят ряд интересных опытов над искусственным изменением окраски наружных покровов у животных. Еще давно д-р Роф обратил внимание на то обстоятельство, что некоторые птицы изменяют окраску перьев в зависимости от состава пищи. Так, снегири и чечетки при продолжительном кормлении их конопляным семенем приобретают почти черное оперение; один вид зеленого попугайчика довольно быстро получает темную окраску перьев при кормлении его мускатными орехами. Д-ру Рофу удалось вызвать образование больших черных пятен на коже лягушки rana temporaria, питая лягушек одним видом кавказской улитки. Сравнивая и комбинируя различные пигментирующие составы, д-р Роф выделил вещество (названное им «пигментином»), быстро окрашивающее при приеме внутрь кожу человека в черный цвет. При употреблении препарата в небольших дозах кожа приобретает приятный цвет солнечного загара».

В сильном волнении Андрей встал с постели и долго шагал по комнате. Было совершенно ясно, что пигментин дяди Рофа каким-то образом попал в желудок Андрея и бабушки Фрины, и притом, очевидно, в большом количестве.

Утром Андрей принялся тщательно исследовать, какие продукты оставались в доме со дня отъезда дяди Рофа. Он перерыл весь буфет, кладовую, открывал все ящики, банки и коробочки и осведомлялся у старухи, что именно из продуктов она брала к обеду и чаю. В одном ящике буфета он нашел пустую жестяную банку с пометкой на этикетке «Pigm». Он тотчас же бросился к старой Фрине.