Всемирный следопыт, 1927 № 06

Он охотно присоединился к маленькой компании за столом и с наслаждением наблюдал, как Эмма и Домберт накладывали в чай «чудодейственный сахар». Глядя на директора Нойля, Андрей с удовлетворением думал, что этот солидный педагог, голландец по национальности, вскоре примет окраску кожи одного из угнетенных народов голландской Индии.

Андрей возвращался из гостей, не испытывая никакого раскаяния в содеянном.

«Быть может, — думал он, — когда Эмма приобретет черный цвет кожи, она почувствует духовную близость ко мне. А для этого пустоголового Домберта она, конечно, потеряет тогда всякий интерес».

Вечером он шутил с бабушкой Фриной и намекал ей, что скоро у них будут товарищи, такие же черные, как и они. Но спохватившись, он обещал старушке, что с приездом дяди Рофа они вдвоем начнут лечиться от «черноты». Он уверил старушку в том, что слова его относительно сахара, вычернившего их кожу, были простой шуткой.

На следующий день Андрею стало известно, что Домберт уехал на две недели в Амстердам и таким образом избавился от опасных чаепитий у директора Нойля.

Чтобы рассеять скуку, Андрей отправился на молочную ферму в Пайто, к одному из товарищей по университету. Он даже не оставил дома адреса.

Вся деревня сбежалась смотреть на чернокожего, а Андрей, наводя ужас на ребятишек, громко требовал человеческого мяса. Его товарищ был прямо-таки ошеломлен невероятным превращением Андрея. Друзья скитались по полям, ловили рыбу и рассуждали о политике.

V. В Трулле и Париже.

После недельного отсутствия Андрей вернулся в Трулль. От бабушки Фрины он узнал, что его несколько раз спрашивала Эмма, и что в доме Нойля тоже несчастье: сам хозяин, директор Нойль, сильно почернел.

— А Эмма? — спросил Андрей, волнуясь от полученного известия.

— Она ничего, здорова, — был ответ бабушки.

Андрей задумался над этой загадкой. Неужели Эмма оказалась невосприимчивой к пигментину? Быть этого не может! Скорее всего, сахарница с пигментином попала в кабинет директора, где он пил чай по нескольку раз в день.

По слухам, Нойль уже обегал всех местных врачей. Превращение директора Нойля в негра стало настоящей злобой дня в городе. В распоряжение редакции местной газеты поступили сведения, «заслуживающие доверия»: только этим и можно было объяснить появление в газете заметки «об отравлении пигментином». Конечно, случай с директором стал ясен для тех врачей, у которых оказался в руках номер «Изв. о. врачей и физиологов». В том же номере газеты местный фельетонист зубоскалил о «двух появившихся в Трулле неграх, собравшихся эмигрировать в Африку, при чем один негр, занимающий пост директора среднего учебного заведения, хлопочет о предоставлении ему должности попечителя учебного округа в бельгийских колониях».

Прочитавший это сообщение директор Нойль с огорчения выпил, напялил на себя какой-то балахон, чтобы не так было заметно его черное лицо, и, еле держась на ногах, зашагал по направлению к дому Рофа. Он вознамерился вызвать на объяснения Андрея. Мальчишки гурьбою побежали за пьяным «негром» и всячески над ним издевались. Кто-то из встречных, знавших директора Нойля, с трудом уговорил его вернуться домой.

_{Директор Нойль с огорчения выпил, напялил на себя какой-то балахон и, еле держась на ногах, зашагал к дому Рофа.}　

Все эти новости произвели большое впечатление на Андрея. Он с тревогой ожидал возвращения дяди Рофа из командировки, срок которой истекал. История с пигментином не сулила Андрею ничего приятного. Сам он, повидимому, навсегда утратил вид европейца; попытка превратить Эмму в негритянку не удалась, — вместо этого негром стал директор Нойль; проделка Андрея, несомненно, будет раскрыта. Важное изобретение дяди Рофа — пигментин — принесет ему одни неприятности.

История с трулльскими чернокожими быстро докатилась до столицы и нашла отголоски за границей. Д-р Роф едва не свалился от волнения читая в «Temps» корреспонденцию из Голландии… В ней расписывались «ужасы» превращения в негров половины населения голландского города Трулля, при чем этот из ряда вон выходящий случай связывался с изобретением пигментина д-ром Рофом. Несчастный изобретатель как угорелый помчался на вокзал и тотчас же занял место в скором поезде, отходившем из Парижа на северо-восток.

VI. Черный директор.

Записка, полученная Андреем от Эммы гласила: