Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

Что ж, говорят нацисты, все признают, что наше недовольство обоснованно. И добавляют, что в мире, где тоталитарным странам грозит автаркия, компенсировать им ущерб можно только одним способом – провести перераспределение территориального суверенитета.

На это часто возражают, что угроза автаркии, которой опасались нацисты, еще далека, что пока экспортная торговля Германии растет, и соответственно растет доход на душу населения. Такие возражения на немцев впечатления не производили. Они стремились к достижению экономического равенства, т. е. чтобы производительность труда в Германии была не ниже, чем в любой другой стране. Немцы вполне резонно указывали: уровень жизни трудящихся англосаксонских стран также сегодня намного выше, чем в прошлом. Тем не менее «прогрессисты» не считают этот факт оправданием капитализма, а вместо этого поддерживают требования о более высокой заработной плате и об устранении системы наемного труда. Несправедливо, говорили нацисты, отвергать немецкие притязания, когда никто не думает опротестовать равные притязания трудящихся англосаксонских стран.

Самый слабый аргумент против нацистской доктрины выдвинули пацифисты: война ничего не решает. Однако невозможно отрицать, что сложившееся распределение территориального суверенитета и политической власти есть результат прошлых войн. Меч освободил Францию от власти английских королей и сделал ее независимой, покорил для белых Америку и Австралию и обеспечил автономию американским государствам. Кровавые битвы сделали Францию и Бельгию странами преимущественно католическими, а Голландию и Северную Германию – преимущественно протестантскими. Единство Соединенных Штатов и Швейцарии было достигнуто в результате гражданских войн.

Против планов нацистской агрессии можно было привести два эффективных и неопровержимых аргумента. Во-первых, сами немцы сделали все возможное для создания ситуации, которую они же теперь расценивают как достойную сожаления. Во-вторых, война несовместима с международным разделением труда. Но «прогрессисты» и националисты не могли предъявить эти аргументы нацистам. Они сами не заботились о сохранении международного разделения труда; они сами призывали к государственному контролю над экономикой, что с необходимостью ведет сначала к протекционизму, а потом и к автаркии.

Ложные нацистские доктрины не выдерживают критики с позиции здравой экономической теории, которую сегодня пренебрежительно называют ортодоксальной. Но тот, кто сам привержен догмам популярного ныне неомеркантилизма и призывает к установлению правительственного контроля над бизнесом, тот не сможет им ничего противопоставить. Фабианская и кейнсианская «неортодоксальность» привели к вынужденному признанию принципов нацизма. В области практической политики они сорвали все попытки создать общий фронт народов, которым угрожали притязания нацизма.

Глава X Нацизм как общемировая проблема

1. Возможности и границы исторической науки

Задача исторического исследования заключается в том, чтобы проследить в прошлое цепь исторических событий и дойти до их истоков. Историк должен показать, как некая историческая ситуация возникает из сложившихся – природных и социальных – условий и как действия человека и неконтролируемые человеком обстоятельства преобразуют предыдущее состояние в последующее. Возможности подобной аналитической ретроспекции не безграничны. Рано или поздно история достигает точки, в которой ее способы объяснения больше не работают. Тогда историку остается лишь констатировать, что действовала некая сила, которая и породила то, что произошло. Обычно в таких случаях говорят об уникальности или индивидуальности.

В принципе, то же самое относится и к естественным наукам. Там также рано или поздно неизбежно достигается точка, которую приходится брать как опытный факт, «данность». Ученые могут истолковывать (или, как прежде говорили, объяснять) наблюдаемые изменения влиянием сил, действующих во Вселенной. Они устанавливают связь одного факта с предыдущими; они показывают нам, что а, b и n являются результатом x. Но есть такие x, которые не удается, по крайней мере в наше время, свести к другим влияниям. Возможно, будущие поколения ученых раздвинут границы знаний. Но не вызывает сомнений, что всегда останется что-то, несводимое ни к чему другому.

Человеческий ум не способен даже непротиворечиво помыслить значение таких понятий, как конечная причина всего. Естественные науки никогда не пойдут дальше установления неких предельных движущих сил, которые не поддаются дальнейшему анализу и сведению к каким-то другим источникам, началам или причинам.